Шрифт:
Закладка:
Картер выругался.
— Нам лучше обсудить все и обеспечить себе алиби, на случай, если ты уже не такой ловкий, каким себя считаешь, поджигатель. У нас хорошая жизнь, чистая, жизнь, которая нужна ей, если мы хотим быть достаточно хорошими для нее. Больше никаких гребаных преступлений.
— Больше никаких гребаных необдуманных преступлений, — поправил Джек, и мы оба посмотрели на него. Он пожал плечами. — Я ничего не планирую. Но я не хочу давать обещаний, которые не смогу сдержать.
— Я не справлюсь с вами обоими, — сказал Картер.
Он ушел от нас на кухню. Но мы последовали за ним.
Картер повернулся ко мне лицом.
— Грейсон узнает, что это ты. Когда мы вчетвером пытались расправиться с бандой Муэртеса, чтобы показать себя его отцу, ты был тем, кто сжег их штаб-квартиру и все их запасы. Он знает, кто ты такой.
— И что он собирается делать?
— Ты же знаешь, что он попытается отобрать у нас Кеннеди.
— Мне неприятно это говорить, — тихо сказал Картер. — Но, возможно, нам нужно позаботиться о Грейсоне. Навсегда.
Я выругался.
Джек покачал головой.
— Да ладно тебе, — раздраженно сказал Картер. — Из-за того, что вы были лучшими друзьями в детском саду, ты испытываешь к нему своего рода вечную преданность?
— Я имею в виду, что это довольно низкая планка лояльности. Я просто не стану его убивать, — сухо сказал я. — И вообще, ты только что говорил о том, чтобы оставаться чистыми и не совершать преступлений, не быть недостойными Кеннеди. Неважно, как мы относимся к этому засранцу в данный момент, Кеннеди любила его. Она любит его и сейчас. Мы не можем отнять это у нее. Не навсегда. Что, если она узнает?
— Ну, я не думаю, что она очень хорошо воспримет это, если когда-нибудь узнает, что Себастьян сжег ее многоквартирный дом, — Картер схватил распылитель и начал чистить огромный, гранитный кухонный остров, хотя на нем и так не было ни пятнышка.
Обычно мне нравилось, когда мой сосед по комнате Рэдж убирал.
Зазвонил сотовый Картера. Он вытащил его из кармана и взглянул, затем сказал.
— Это для тебя.
Он бросил его мне, и я поймал его.
Грейсон: Скажи Себастьяну, что в наши дни на карту поставлено гораздо больше, чем тюрьма для несовершеннолетних.
— Итак, он знает, — сказал Картер.
— Я бы с удовольствием отправил ему ответное сообщение с фотографией Кеннеди в моей постели, — сказал я. — Но мне нужно, чтобы она продолжала спать.
Телефон зазвонил снова.
Грейсон: Можете притворяться, но вы трое никогда не меняли своих корней.
— Вполне справедливо, — сказал я, перекидывая сотовый телефон обратно через весь остров к Картеру. — Я никогда не изменял своим корням. Я был одержим Кеннеди, когда мы были детьми, и я одержим ею сейчас.
— Я не мог вынести, что она была с Грейсоном, — признался Джек. — Это к лучшему. Она будет здесь, с нами, где мы сможем обеспечить ее безопасность.
— Он попытается вернуть ее, — напомнил нам Картер.
— Итак, это война, — сказал я. — Все в порядке. Я готов бороться за нее… так, как мы должны были бороться пять лет назад.
— Драматичный ублюдок, — пробормотал Картер, как будто он не был готов убить кого-нибудь сегодня вечером.
Все мы были в шоке от того, что Грейсон забрал Кеннеди. Я только что немного отомстил ему.
А теперь поговорим о военных трофеях…
Я скользнул в постель рядом с ней, аккуратно подоткнув одеяло вокруг ее неподвижного тела. Она счастливо вздохнула и прижалась ко мне.
Я бы сжег весь мир дотла ради этой девушки.
Глава 17
Когда на следующее утро я спустилась к завтраку, на гранитном столе стояла большая коробка в золотой обертке. Я с любопытством взглянула на нее, уверенная, что это для меня, зная этих людей. Но мне и не хотелось предполагать.
Затем Себастьян прижал меня к столешнице, обхватив своими большими руками по обе стороны от меня. Твердый край столешницы касался моего живота, его большой член настойчиво прижимался ко мне через спортивные штаны. Он казался еще тверже, чем гранитный островок.
— У меня для тебя кое-что есть, — тихо сказал он, его голос был низким и сексуальным, когда он прошептал мне на ухо.
— Тебе не следовало этого делать, — сказала я.
— Я делаю, что хочу, — ответил он. — И это включает в себя и то, что я балую тебя. А теперь открой свой подарок.
Я не смогла сдержать улыбку, которая расползлась по моему лицу, когда я разрывала оберточную бумагу.
Внутри оказалась простая черная коробка, а когда я открыла ее, то обнаружила пару красивых новых фигурных коньков. Очевидно, это были сделанные на заказ коньки, красные с черными и золотыми шнурками. Они были такими красивыми.
Я знала, что он ничего не станет слушать, если буду возражать, что ему не следовало покупать мне подарок, поэтому я просто повернулась в этом захвате и обняла его за шею.
— Спасибо.
— Не за что, — пробормотал он, нежно улыбаясь мне и приглаживая волосы одной рукой. — Эта улыбка — моя самая любимая улыбка в мире. Я надеюсь, ты знаешь, что стоишь всего. Что ты заслуживаешь всех подарков. Позволь нам побаловать тебя.
— Что ж… — я постучала пальцем по губам, притворяясь, что обдумываю это. — Я подумаю.
— Мм, что ж, выбирай с умом, принцесса, — его голос понизился до хриплого шепота мне на ухо. — Если мне не позволено баловать тебя, я могу вместо этого наказать.
Неожиданный прилив вожделения пробежал по мне при слове «наказать», но я отстранилась, проведя руками по его широким плечам так, чтобы я могла скептически приподнять бровь.
— Попробуй, и я, возможно, сбегу обратно к Грейсону.
Он издал стон разочарования, услышав имя этого мужчины.
— Если только он не изменился, а Грейсон никогда не меняется, он гораздо более извращенный ублюдок-садист, чем я. А теперь попробуй произнести его имя вслух ещё раз. Я хочу слышать, как ты произносишь только мое имя.
Он схватил меня за бедра и одним плавным движением поднял меня на край островка. Я рассмеялась, мои руки сжали его мощные плечи, а бедра автоматически обхватили его тонкую талию, когда я устроилась поудобнее.
— Кстати, откуда ты узнал, что мой любимый цвет — красный? — я поддразнила его.
— Я хотел увидеть тебя одетой в цвета «Дьяволов». Как одна из жен хоккеистов, — он провел руками по моим бедрам, мечтательно глядя на меня сверху вниз. — Ты такая чертовски красивая. Это как
