В какой-то момент он перевернул меня на четвереньки и начал трахать, держа в руке маленький вибратор, который достал неизвестно откуда, приложив его конец к моей заднице. Он терзал чувствительный бугорок мышц, ни разу не проталкиваясь дальше кончика. Я кончала так часто, что рухнула на кровать, слезы текли по моему лицу.

— Мы еще не закончили. Нет, пока ты не скажешь мне, что ты моя, — прорычал он, перевернув меня на бок и обхватив сзади, его член не сбивался с ритма, пока он одной рукой теребил мой клитор, а другой играл с моими сосками.

Я забилась в его объятиях, когда меня пронзил новый оргазм.

— Нет, я не твоя. Н-не твоя! — закричала я.

— Твоя киска знает, кому она принадлежит. Ты, блять, душишь мой член, детка, — его голос был сладким и заискивающим, и он, казалось, совсем не расстроился из-за того, что я не ответила ему тем же.

Затем он прикусил мою шею, как какой-нибудь гребаный сексуальный вампир, в то время как его член безжалостно входил в меня.

Я забилась в конвульсиях вокруг его члена и повернула голову, мои зубы впились в его бицепс, когда наслаждение пронзило меня насквозь. Думаю, в тот момент мы оба были вампирами.

Но это было уже слишком. Удовольствие граничило с болью, и я была измотана. Я больше не могла.

— Пожалуйста. Я не могу больше, пожалуйста, — закричала и кончала так много раз, что сбилась со счета.

Я была такой чувствительной везде, как будто все мои нервы были напряжены одновременно.

— Скажи это и я кончу, Кеннеди. Скажи, что ты моя.

Из меня вырвалось резкое рыдание.

— Не скажу.

Он вытащил член и перевернул меня на спину, прежде чем снова войти в меня, заставив меня застонать, потому что это было чертовски больно.

— Я могу продолжать всю ночь. Теперь, когда мой член наконец-то внутри тебя, я не спешу выходить.

Я слишком устала, чтобы бороться с ним, и кончала снова и снова, пока в конце концов… не потеряла сознание.

Но я так и не сказала, что принадлежу ему.

* * *

Я проснулась со стоном, вытянув руки над головой. Почему-то болела каждая мышца моего тела. Занималась ли я спортом? Подняв руку, чтобы почесать зудящее место на животе, тут же замерла, почувствовав на коже что-то сухое и шершавое. Мои глаза распахнулись, и я посмотрела вниз, потрясённая, увидев белую пленку на груди, животе и между ног. Это было… о, черт.

Тогда все вспомнилось: Картер, ужин, появление Грейсона… Тот ночной трах, которому он подвергал меня, заставляя кончать снова и снова. У меня по всему телу была засохшая сперма Грейсона.

— Доброе утро, милая, — промурлыкал мистер-сперма собственной персоной, стоя неподалеку. Я рассеянно оглянулась и увидела, что он стоит, прислонившись к двери, ведущей в коридор, выглядя свежим, как ромашка, в идеально отглаженном костюме. — Тише, тише. Через тридцать минут тебе на работу.

— Тридцать минут, — прошептала я.

По расписанию я должна был выйти на работу только в шесть тридцать следующего дня… что означало…я проспала, по сути, целую вечность.

— В душ? — спросила я и комната закружилась, когда мое тело соскользнуло с кровати, стоя там, как новорожденный жеребенок, нетвердо держась на ногах.

— На это нет времени, — весело сказал он, как будто я не была покрыта его спермой.

Он направился ко мне, и я впервые заметила, что у него в руке сумка. Грейсон открыл ее и вытащил мою рабочую униформу и что-то похожее на чистую пару нижнего белья и новый лифчик.

Он двигал меня, как куклу, пока одевал. Я была так потрясена всем, что произошло за последние двадцать четыре часа, что просто смирилась с этим, позволив ему двигать мной, как он хотел. Грейсон позаботился обо всем, даже расчесал мне волосы и собрал их в конский хвост.

И он, блять, насвистывал все время, пока я все ещё была в прострации.

Я моргнула и оказалась в машине, выезжающей с длинной подъездной дорожки к особняку.

— Ты действительно отвезешь меня на арену? — наконец, недоверчиво спросила я, после того как мы были в пути десять минут.

— Что ж, я знаю, что тебе нравится твоя работа. Так что, пока я не убедил тебя заняться чем-нибудь другим, оставайся там.

Он сидел так близко ко мне, насколько это было возможно, не нависая надо мной. Одна рука лежала на подголовнике, играя с моими волосами, в то время как другая теребила его телефон, занимаясь любыми мафиозными делами, которыми занимаются такие психи, как он.

— Я больше никогда тебя не увижу после этого, — сказала я, когда мы свернули на улицу, ведущую к арене, почесывая грудь, потому что оказалось, что засохшая сперма на самом деле… очень зудит.

Он фыркнул.

— Ты забавная, — сухо отозвался Грейсон, глядя на меня так, словно… словно он был влюблен.

Я раздраженно скрестила руки на груди, как капризный подросток, когда он коснулся поцелуем моего лба.

— Ммм, ты пахнешь сексом и мной, — прорычал он, дразня языком мое ухо.

Я вздрогнула.

— Вообще-то, от меня пахнет задницей. Спасибо за это.

Он снова усмехнулся, когда мы подъехали к арене. Мои глаза расширились от удивления, когда я выглянула в окно и увидела трех разъяренных хоккеистов, стоящих на верхней ступеньке лестницы, ведущей на арену.

— О, отлично. Твой фан-клуб здесь, — безразлично протянул Грейсон, зарываясь носом в мои волосы.

— Ладно. Увидимся, — пискнула я, толкая дверь, чтобы убраться подальше от… великолепного, сбивающего с толку, СУМАСШЕДШЕГО мужчины рядом со мной.

Конечно, это было не совсем то прощание, о котором мечтал Грейсон. Секунду спустя я была прижата к кожаному сиденью, его рука была у меня в штанах, а пальцы ласкали мой клитор и сердцевину, пока я бурно не кончила.

Закончив, он похлопал меня по заднице и открыл дверь.

— Увидимся позже, детка.

Я стояла на тротуаре, пока он уезжал, совершенно ошеломленная тем, что только что произошло.

— Кеннеди! — закричал Картер, подбегая ко мне и заключая в объятия. — Детка, ты в порядке?

— Эм, это сложный вопрос, — ошеломленно произнесла я. — Действительно сложный вопрос, — и тут до меня дошло, что вчера он был ранен. — Боже мой. Ты в порядке?

Вокруг левого глаза у него был синяк, но в остальном он выглядел здоровым… и красивым.

— Он подошел ко мне сзади, когда я отошёл, чтобы ответить на телефон и этот молокосос ударил меня. А потом он вколол мне какое-то успокоительное для пущей убедительности и затащил в ванную, — прошипел Картер, и его