Он запечатлел поцелуй на моем лбу, крепко прижимая меня к себе, как будто не мог заставить себя отпустить меня.

— Что он с тобой сделал? — обеспокоено спросил Джек, нежно поглаживая меня по щеке.

Мой взгляд метнулся куда-то за его плечо, не в силах смотреть на него.

— Я бы предпочла не говорить об этом, — прошептала я.

И это было правдой. Я не знала, что сказать о прошлой ночи. Он хотел изменить меня.

И ему это удалось.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в событиях прошлой ночи.

Во всех них.

— Эй, извините, но мне нужно идти на работу, — сбивчиво сказала я им, хотя и знала, что должна все объяснить.

Картер замер, а затем прочистил горло.

— Хорошо, — сказал он натянуто.

Он неохотно отпустил меня, и я одарила его фальшивой улыбкой, поднимаясь по ступенькам, мои мышцы ныли при каждом шаге.

— Принцесса, ты в порядке? — спросил Себастьян, торопливо поднимаясь по лестнице рядом со мной.

— И об этом я тоже не хочу говорить, — проворчала я, заметив, что его щека подергивалась, а взгляд был мрачным, как будто он обдумывал убийство Грейсона.

Все трое молча последовали за мной в здание. Они провели весь день, потягивая пиво в баре, в течение всей моей смены.

Но в конце рабочего дня я заставила их отвести меня в мою квартиру.

И не позволила им пойти со мной.

Я смыла с себя Грейсона и забралась в постель.

И только лёжа в кровати, я призналась себе… Возможно, я и не говорила тех слов, что просил от меня Грейсон.

Но это не значит, что это неправда.

Возможно, часть меня стала принадлежать Джеку, Себастьяну и Картеру, но Грейсон теперь тоже владел частью меня.

Глава 16

Прошло много времени с тех пор, как мне в последний раз снилось, что я снова впала в кому.

Но, хотя я знала, что это сон, не могла подняться на поверхность. Я застряла, застряла в глубокой тьме. Мои руки и ноги отяжелели, как будто их тянуло сквозь матрас подо мной. Выхода не было.

Я пыталась пошевелиться, но была словно погребена под землей. Я слышала звуки вокруг себя, но не могла открыть глаза, а может, и открывала, но все еще была на глубине и ничего не видела. Но эти звуки — тихий треск, внезапный стремительный звук — вызвали у меня приступ паники. В моей комнате было так тепло, и мое дыхание было поверхностным и учащенным, как будто я не могла надышаться. Почувствовала, что моя кожа покраснела и мне стало жарко, как будто я вся горела.

Вдалеке услышала звук хлопающей двери.

— Кеннеди!

Я хотела крикнуть в ответ: «Я здесь. Не оставляй меня одну». Но я не могла говорить, и когда мне, наконец, удалось разлепить губы, мой голос прозвучал хрипло и слабо, точно так же, как тогда, когда я впервые вышла из комы.

— Кеннеди! — этот глубокий, хриплый, полный отчаяния голос принадлежал Себастьяну.

Страх, сквозивший в его голосе, вызвал у меня прилив адреналина.

Я, наконец, смогла открыть глаза.

В комнате была почти кромешная тьма. Но сквозь окно проникал кусочек сюрреалистического света, ярко-оранжевого. Помещение очень быстро наполнялось дымом, отчего я чуть не задохнулась.

Моя комната была в огне.

А я не могла пошевелиться.

Наконец, я услышала звук захлопнувшейся двери. Через несколько секунд Себастьян был в моей комнате, его глаза были широко раскрыты. За его спиной я услышала, как сработала пожарная сигнализация и воздух пронзил вой сирен.

— Что ты делаешь? — потребовал он прямо перед тем, как подхватить меня на руки и прижать к своей груди.

— Это реально? — спросила я.

Умоляла дать мне ответ, впиваясь пальцами в толстые мышцы его плеча, пытаясь обрести уверенность во что-то реальное. Я прижалась лицом к его футболке и твердой линии груди, но не почувствовала запаха лосьона после бритья. Все, что я почувствовала — только запах дыма.

Я все еще была заперта в своей постели? Во сне? Приснился ли он мне в качестве утешения для себя же, пока мои легкие горели от дыма?

— Это реально, Кеннеди, — сказал он, бросив на меня обеспокоенный взгляд, когда нес меня через гостиную и через выломанную дверь.

Затем мы оказались в коридоре. Все остальные, казалось, эвакуировались или уже были на улице. Когда он нес меня через парковку к своей машине, вбежали пожарные.

Он открыл заднее сиденье и усадил меня внутрь, а затем встал, опершись руками о дверной косяк, изучая мое лицо.

— Что случилось?

— Я не могла пошевелиться, — прошептала я. — Я почувствовала, что вернулась в свой кошмар… И часть меня все еще задается вопросом, может, это сон, может, я действительно все еще в коме, и это нереально, но я вот-вот погибну в огне…

— Я настоящий, — сказал он, взяв мою руку и прижав ее к своей щеке. Его колючая щетина касалась моей ладони. — И ты жива, принцесса. Ты не погибнешь в огне. Ты со мной, и точка. Позволь мне показать тебе, насколько ты жива.

Он сел на заднее сиденье рядом со мной. Затем закрыл дверь, и через окна было видно, как ярко-оранжевое пламя охватывает здание.

— Смотри на меня, принцесса, — тихо сказал он.

С усилием я отвернулась от разрушений снаружи и встретилась взглядом с его темно-синими глазами.

— Так-то лучше, — пробормотал он. Мужчина обнял меня и нежно поцеловал в лоб. — Я просто хочу заботиться о тебе, — прошептал он.

— Почему…?

— А разве должна быть какая-то причина? — его дыхание мягко касалось моих волос. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили. Ты заслуживаешь, чтобы о тебе заботились. И я не думаю, что кто-то заботился о тебе уже долгое время.

Языки пламени плясали вдалеке, отбрасывая на красивое лицо Себастьяна резкие, мерцающие блики, когда мы сидели на заднем сиденье его машины.

— Жаль, что меня не было рядом, чтобы позаботиться о тебе, — прошептал он, — но я собираюсь это сделать сейчас.

Мой взгляд был прикован к пламени, охватывающему здание снаружи. Мое сердце бешено колотилось, дыхание стало прерывистым, паника угрожала захлестнуть меня, когда я увидела, как горит моя квартира.

— Хэй, — тихо сказал Себастьян, потянувшись и положив свою руку на мою. Его прикосновение было теплым, успокаивающим, и мое дыхание начало замедляться. — Я хочу тебе кое о чем рассказать, Кеннеди. О том, когда мы… когда я был подростком.

— Я слушаю.

— У меня было