Его кожа была холодной и твердой; коснувшись ее, Варна отвернулась и исторгла из себя поток желчи. Сцепив зубы, она залезла на стол, перекинула ногу через бездыханное тело и заплакала от унижения.

– Не так ты себе это представляла, верно? – насмешливо прошептала Пава из-под капюшона.

Прижавшись к окоченевшей плоти, Варна замерла. Рослава подвинула ее, чтобы печати сомкнулись, и наклонилась к ним.

– Ты пожалеешь, если не уйдешь отсюда. Слышишь? Через мгновение пути назад не будет.

– И пусть, – ответила она. – Он заслуживает жизни больше, чем мы все.

– Паренек-то совсем окоченел, скверно, – сказала одна из ведьм. – Начать бы.

Взгляд Рославы скользнул по лицу Варны в последний раз, в нем читались сожаление и… жалость? Ведьма жалела ученицу, хоть и обещала торжествовать. Значит, есть все-таки сердце в ее груди и не все слова были обманом.

Ведьмы обступили стол, воздели руки и запели. Над их голосами возвышался голос Рославы – высокий, сильный, он вел остальных за собой, указывал путь.

Песня менялась, становилась то веселой, то мрачной. Языка, на котором они пели, Варна никогда прежде не слышала. Время шло, а женщины продолжали возносить мольбы к Зверю. Рассвет не наступил, деревню поглотила бесконечная ночь.

Тело свело от напряжения, Варна не могла расслабиться ни на секунду. Она отвернулась, чтобы не видеть распахнутых глаз Дария, спрятала лицо на его плече и постаралась представить, что все это – дурной сон. От него смердело кровью.

В какой-то момент Варна испугалась, страх затуманил разум, захотелось подняться и сбежать, но властная рука Рославы легла на спину и прижала ее к Дарию.

– Встанешь – умрешь, – громко сказала ведьма. – Ритуал нельзя прерывать.

О, как же Варна жалела о том, что согласилась на это!

Она нащупала ладонь Дария и взяла его за руку, переплела их пальцы и зажмурилась, пытаясь прогнать горькие слезы. Будет ли он таким же, как до смерти? Как он станет смотреть на нее, когда узнает, на что она отважилась ради него? Дарий этого не хотел, наверняка не хотел. Знай он, чем все закончится, никогда бы не пошел к Рославе с мечом!

Пение прекратилось. С наивной надеждой она повернула голову, чтобы увидеть Рославу и узнать, что ритуал завершен, но та лишь покачала головой.

– Все только началось. Ты будешь лежать здесь три дня и три ночи. Ваши раны затянутся вместе. – Рослава присела и ласково провела рукой по волосам Варны. – Не нужно плакать, моя милая, я ведь предупреждала тебя.

Слезы катились по лицу ведьмы, будто Рославе было невыносимо видеть Варну в таком состоянии, будто она страдала от собственной слабости. Будто…

– Ты ведь любила меня? – хрипло спросила Варна. – Хоть что-нибудь из того, что ты говорила, было правдой?

– Моя девочка, – прошептала Рослава и прислонилась лбом к ее лбу, – если бы ты знала, как я тебя люблю. Но ты сделала свой выбор. Приходит время, когда мать должна отпустить свое дитя и позволить ему совершать ошибки. Ни еды, ни воды, – ее голос стал жестким. – Мы вернемся через три дня и завершим ритуал. Если встанешь – умрете оба, – напомнила Рослава на прощание и вышла из избы.

«Боже, – подумала Варна, – что же я делаю?»

Она попыталась приподняться, но раны уже схватились. Печати на плечах откликнулись болью, в голове промелькнуло шальное желание разорвать связь и умереть, но даже в этот час она боялась смерти, выбирая любую, даже самую ужасную жизнь.

Каждое проклятое мгновение Варна размышляла о том, как оказалась здесь, когда она выбрала неверную дорогу. Можно было рассказать наставникам о ведьме, которая приходит к месту силы, сдать ее и продолжить жить в церкви, сражаться и, возможно, когда-нибудь получить шанс стать новобранцем Святого Полка. Пусть Гореслав обратил на нее внимание только из-за силы Зверя, и без нее Варна бы сумела доказать ему, что достойна носить белый плащ.

Что теперь будет со Святом? Где он сейчас?

Думать об этом особенно горько. Они буквально родились для того, чтобы сражаться вместе. Их сражения напоминали безумный танец, они были молоды, сильны и достаточно самоуверенны, чтобы рассчитывать на белые плащи. Вместе они могли бы стать настоящей легендой среди Светозарных, но этому не суждено было сбыться.

В бреду ей начало мерещиться, что из дальней комнаты кто-то пытается выйти. Настойчивый стук, шарканье ног, неразборчивое мычание – Варна похолодела. Там лежал ее брат, Красимир, тоже погибший от колдовства – того, которое они с Рославой творили, сидя за этим самым столом. Уже тогда Варна отрезала себе путь к искуплению, запятнала дух и разум, уверилась в безнаказанности своих деяний. Все остальное – расплата, но платить должна она, а не Дарий!

После долгих часов слез уставшая от напряжения и страха Варна уснула. Сны ее были кошмарными, липкими и тягучими. В них Дарий просыпался под ней и кричал, а его дух, терзаемый болью, стонал над ними, исходя кровавой пеной.

Пробуждение стало продолжением кошмара – ночь не заканчивалась, свечи, оставленные ведьмами, догорали. Совсем скоро она останется в кромешной темноте, наедине с мертвецами.

Его лицо никогда не было так близко, их любви не суждено было обрести физическое выражение, и Варна смирилась с этим, но слишком поздно. Черные ростки себялюбия заставляли ее ненавидеть его, презирать за выбор. Она хотела обладать им, как вещью, а он посмел не согласиться с этим и отдал себя Господу. Тогда это выглядело страшным предательством, ведь все должно быть так, как пожелает она, Варна, – эту мысль ей внушала Рослава и добилась успеха. Связь со Святом подарила временное удовлетворение; ужас, смешанный с горечью, отразившийся в глазах Дария, лишь распалил желание сделать ему еще больнее. Отвратительные мысли. Разве настоящая любовь способна на такое? Они со Святом, словно животные, наслаждались своей звериной натурой. Что напарник видел в ней? Такую же про́клятую душу, как он сам?

И без того отвратительное положение осложнялось тем, что ночь не сменялась днем. Варна не знала, сколько прошло времени – три часа, пять или целый день. Время исчезло, все походило на пытку, и эта пытка казалась бесконечной.

Как Бог может допускать все это? Неужели Его всевидящие глаза не замечают происходящего или Он просто не смотрит на людей, отвернув свой светлый лик от греховного детища? Человечество исходит пороком, и истинно верующих не становится больше.

– Здесь некого спасать, Господи, – прошептала она потрескавшимися губами.

В бреду ей начало казаться, что Дарий дышит. Она шептала ему успокаивающие слова, обещала, что все будет хорошо, умоляла открыть глаза.

Он поклялся любить всех людей одинаково, но в конце концов все равно выбрал ее.

Есть не хотелось, Варну постоянно тошнило, а вот о воде она начала думать довольно скоро. В горле пересохло, губы потрескались и кровоточили. Проваливаясь в бредовые сновидения, Варна возвращалась к реальности и не могла понять, удалось ли ей проснуться.

Она не услышала, как вернулись ведьмы, очнулась, когда темные фигуры уже окружили их. Облегчение – вот что Варна испытала. Значит, ее не бросили, не обманули!

Почти обезумевшая от страха и одиночества, Варна рассмеялась.

– Умом тронулась? – спросила Пава.

– Начинайте ритуал, – потребовала Рослава.

Ее нежные руки гладили Варну по волосам, по спине, ведьма что-то шептала, и от ее голоса согревалось сердце. Хотелось расплакаться, рассказать, как страшно ей было, как отвратительна ей она сама и все то, что происходит, но слова не шли, они исчезли, слов больше не существовало.

– Последнее испытание, Варна, – прошептала Рослава. – Потерпи.

Ведьмы принялись поднимать ее – и Варна почувствовала, как натянулась невидимая связь между ней и Дарием. Через мгновение она оказалась в крепких руках Рославы и прижалась к ее груди, словно испуганный ребенок.

– Фатум! – рявкнула ведьма.

Варна никогда не испытывала такой боли – каждую частичку пронзила раскаленная игла. В агонии и ужасе она кричала до тех пор, пока не увидела, как тело Дария выгнулось дугой, принимая ее душу.

Он моргнул, резко сел и уставился прямо перед