– Я знаю. И я пойду один, – сказал Брайен, убирая от себя руки товарища. – Но мне нужна машина.

– Возьми. – Джессика сунула ему ключи. – Мы поищем ее в округе. И мы надеемся на тебя.

Не теряя больше ни минуты, Брайен помчался в то место, где Ребекка чаще всего находила свой покой. Подруга пару раз заикалась, что журчание воды приводило в порядок мысли.

Темный не собирался думать о худшем: он вел себя собранно, хоть и до сих пор ощущал на себе взгляд Блэйка. Он прилип к нему, как и чувство вины. Если Ребекке не удастся помочь, он сам себя не простит, а на гнев Блэйка ему было глубоко наплевать.

Брайен не ошибся, проделав огромный путь до места, отрезанного от суеты. Среди редколесья, у небольшого родника, сидела Ребекка, опираясь на широкий ствол дерева. Ее глаза были закрыты, руки спрятаны под черной тряпкой. Брайен подбежал к ней и сорвал ткань. Увидев целые запястья, он выдохнул и рухнул на землю.

– Неужели ты думал, что я, Ребекка, самая красивая, самая восхитительная, самая сильная женщина этого мира, покончу жизнь самоубийством? – Девушка не открывала глаз. Вид у нее был скучающий, и улыбалась она вымученно.

– Ты напугала нас всех. Джессика была в ужасе, когда увидела бардак в квартире.

– Надо забрать у нее ключи.

Ребекка наконец-то набралась смелости и посмотрела на того, в ком еще прошлой ночью, как она думала, окончательно разочаровалась. Но от Брайена все еще веяло надежностью. Пусть он и возмужал, она продолжала видеть в нем мальчика, тайно делившегося с ней едой. Вихрь тепла и комфорта унес прочь холод одиночества. Когда темный сел рядом с ней и их локти слегка соприкоснулись, она мысленно поблагодарила его за то, что он все-таки пришел.

– Я хотела этого, – призналась она. Ей было стыдно, но она все равно открывала душу. Брайен понимал, что ей тяжело это давалось, поэтому делал безучастный вид, хотя внутри него гремучая смесь облегчения, что она цела, и страха, что она дошла до подобного, терзала его. – Но потом подумала, что я достойна другой смерти. Впрочем, не мне решать, что будет с моим телом, с моей жизнью.

– Ты достойна жить. Достойна проживать каждую ночь в счастье.

Уголок губ Ребекки слегка приподнялся в усмешке, на глазах выступили слезы. Она могла простить себе срыв, истерический плач, но только не эти молчаливые слезы. В них было слишком много отчаяния. Тем не менее Ребекка не спешила стереть их.

– Возможно, достойна. Как и ты. Но мы, кажется, в ловушке.

Брайена назначили преемником. Это событие раз и навсегда перекрыло дорогу к спокойной жизни им обоим. Ребекка – его партнерша, инкубатор для вынашивания детей. Она всегда должна будет украшать его, безмолвно ходить рядом, при этом каким-то волшебным образом не быть безликой. У нынешнего Правителя была спутница, весьма эффектная женщина, но в последние месяцы ее не было видно. Быть может, она перестала угождать и от нее избавились.

– Мне жаль, что с тобой это произошло, – сказал Брайен, потянув Ребекку на себя и обнимая ее.

Темная думала воспротивиться, выстроить стену между ними, но оказалась слабее собственных принципов. Она позволила себе расслабиться, устроиться на плече и снять колючий панцирь.

– Это уже не имеет значения. Теперь я должна быть жестче, сильнее, чем раньше. Чтобы дать отпор.

– Я постараюсь сделать так, чтобы тебе больше не пришлось защищаться.

– Ты не понимаешь, – почти проскулила она.

Брайен ведь действительно не понимал. Его отношения с Авророй ставили под угрозу Ребекку. Готов ли он отказаться от регулярных встреч с ней? Ребекка задумалась, осознала, что он в итоге не ушел к светлой сегодня, а примчался к ней. Это значило, что ему не все равно?

– Ты продрогла. Хватит сидеть на холодной земле, я отвезу тебя домой.

Ребекка не чувствовала холода, пока Брайен не указал на него. Ее как маленького ребенка потянули вверх, поставили на ноги, отряхнули с одежды грязь. Она позволяла заботиться о себе, вести к машине, хотя сама где-то неподалеку бросила свою. Это растапливало ее внутренний лед.

– Зря я устроила это все, – сказала темная, когда Брайен помог ей сесть в машину на заднее сиденье. На улице не было морозно, как зимой, но она все равно околела и не могла нормально двигаться.

После перенапряжения она была выжата как лимон и вот-вот могла провалиться в глубокий сон. Только она заставляла себя держать воспаленные глаза открытыми, чтобы еще хотя бы пару минут поговорить с Брайеном. Темный сел за руль, завел машину.

– Подожди, не уезжай, – попросила Ребекка. – Хочу, чтобы этот откровенный разговор остался здесь.

Брайен послушался. Ему и самому было что сказать, только он уже не видел проблемы в том, чтобы быть чуть более светлым и в присутствии других людей.

– Ты можешь мне не верить. Я не защищал тебя все это время, ты через многое прошла. Но я постараюсь сделать так, чтобы тебя больше не трогали. Прости меня.

Ребекке больше не за что было прощать друга. Да, она покрывала его, но также она сама выбрала молчать. Молчать о том, какие последствия терпела из-за своей слепой привязанности. Пока не произошел кошмар после мероприятия, когда она захотела покинуть собственное тело.

– Мне не за что тебя прощать. Но я не уверена, что смогу тебе доверять так же, как раньше. У тебя ведь теперь иные приоритеты.

Она говорила об Авроре, и Брайен это понял, крепче сжал руль.

– Я люблю ее. Хоть я и не разбираюсь в этом всем, но не могу отрицать тот факт, что постоянно думаю о ней. Чем больше я ее понимаю, тем сильнее люблю. Меня порой пугает это. – Темный посмотрел на подругу через зеркало заднего вида, установил с ней зрительный контакт. – Но это не отменяет того, что ты все так же важна для меня.

Атмосфера стала неловкой. Только Брайен благодаря отношениям со светлой мог справляться со стеснением во время таких откровенных разговоров, а Ребекка нет. Она съежилась, спряталась от пристального взгляда, хотя ей безусловно было приятно.

– Я долго думала о том, почему стала эмоциональнее. Из-за нее. Я не хочу тебя делить с Авророй, понимаешь? С самого детства все твое внимание было на мне. И так паршиво от того, что теперь есть кто-то важнее меня.

Брайен не знал, что ответить на это. Они обе были важны, просто по-разному. Но Ребекки этих слов было бы недостаточно, она не хотела ни с кем делить свою опору.

– Мне