этот перстень принадлежал отважному и немногословному воину пустыни, ставившему свою честь выше жизни, и одинаково помнившему как зло, так и добро. Он приходил на помощь к тем, кого считал своими друзьями даже тогда, когда его не звали и ждали, абсолютно не думая о славе или добыче. Ну, а враги точно ведали о том, что рано или поздно им придется отвечать за нанесенные обиды, поскольку мщение со стороны этого одинокого воина пустыни неотвратимо, как рок, и он никому не уступит свое право на него. Даже другу.

+ 320 к силе;

+ 240 к ловкости;

+ 110 к выносливости;

+ 36 % к шансу нанести удвоенный урон при контратаке;

+ 18 % к шансу нанести урон ядом;

+ 28 % к маскировке;

+ 15 % к защите от змеиных укусов;

+ 10 % к вероятности найти источник воды в пустыне

10 % скидка у вендоров-караванщиков (только в оазисах).

Ограничения к классовому использованию предмета — воины и лекари.

Прочность 2300 из 2300

Минимальный уровень для использования — 95

Скажем прямо — не зря я Бахрамиуса уломал пойти с нами в рейд. Вещь-то козырная. Настолько, что я сразу ее натянул на безымянный палец левой руки, перед тем сняв кольцо, которое, правды ради, давно уже перерос.

Что до наплечников блаженного Мики, которые мне достались в качестве еще одной награды за прохождение квеста, то эта вещичка оказалась абсолютно никчемушной, да еще и на семьдесят шестой уровень. Даже странно, что такой хлам за сложный квест выдали.

Еще мне в руки впервые попали шкатулки с секретом, те, что ввели в оборот с последним обновлением. Красивенькие, аккуратные, небольшие, инкрустированные разноцветными каменьями, они прямо просили: «открой меня». Да и открыл бы, кабы было чем. Но нет, для сего деяния требовался ключ, который так просто не раздобудешь, его либо с боя надо брать, надеясь на причуды рандома, либо на аукционе покупать за неподъемнейшие деньги. Причем — если повезет и они вообще будут в продаже. Возможно, через годик, когда народ с шкатулками наиграется, цена на данный девайс упадет и их можно будет приобретать за пятачок пучок, но сейчас в игре шкатулок куда больше, чем ключей, потому стоимость запредельна. И ведь берут! Сметают с прилавков мигом!

Но оно и понятно — это же, по сути, интереснейшая игра в игре, будящая азарт, который правит многими и многими. И даже досады на себя у тех, кто отдал огромную кучу золота, а после достал из шкатулки рецепт на простой меч первого уровня, думаю, нет. Игрок просто воспринимает это как данность, говоря: «зато в следующий раз сетовая шмотка выпадет». И искренне верит в это! Что именно ему, а не кому-то другому в следующий раз удача непременно улыбнется, просто потому что иначе быть и не может.

Воистину — блажен, кто верует.

Впрочем, там, в обычном мире, все работает точно так же. Чем от этих азартных открывателей шкатулок отличаются те, кто участвует в телелотереях, ходит на курсы бизнес-коучей и платит немалые деньги за составление натальных карт? Да ничем. Они точно так же надеются на чудо и удачу, которая с чего-то должна встать на их сторону. Хоть в чем-то. Хоть где-то.

Может, потому что если хоть за это не цепляться, то вообще верить будет не во что? Не в глобальном смысле, не в мировом, а в личном, житейском? А если верить не во что, как дальше жить? Зачем? Для чего?

Ладно, занесло меня что-то. Надо будет эту красоту Амадзе отдать, пусть в хранилище лежат. Я точно за ключами гоняться не стану, мне без них есть чем заняться. И жетоны туда же отправятся, не для меня эти маленькие игровые радости.

А вот медаль «Пустыня может спать спокойно» в специальный неубиваемый мешочек уберу, а после в личной комнате оставлю. Ей-ей, прикольная вещица. С одной стороны солнце, встающее над песками отчеканено, а с другой мужик в забавном шлеме с козырьком и с легкой небритостью, стоящий на фоне какой-то бочки и смотрящий в даль, изображен. Наверное, тоже какой-то легендарный герой из местного заковыристого прошлого.

— Обмен открой — попросил я Амадзе, а после перекинул ему вещи из своего инвентаря — Сегодня меня уже не будет, если что вы с Кролиной ситуацией рулите.

— С этим куда собрался? — казначей мотнул подбородком в сторону Мастера Стрекоз, который сидел на ступеньке и, щурясь, смотрел на небо — Да?

— С ним.

— В оба гляди — посоветовал мне полурослик — Нет, я сейчас заботливого папу не включаю, у тебя самого, думаю, уже яйца сединой подернулись, но когда о чем-то договариваешься с такими игровыми китами, как этот, следует взвешивать не то, что каждое слово, а каждую букву. Чтобы после не гадать, отчего ты перед ним весь в долгах, хоть вроде ничего взаймы и не брал.

— Знаю — я хлопнул его по плечу — Потому без тебя и Кро ни о чем с ним договариваться не стану.

— Ну да, ну да — покивал казначей, явно изучая полученные от меня предметы — Уже поверил. Ммм, хорошее колечко. Не жалко?

— Для своих — нет — заверил я его — Все, бывай. Да, за Гунтером наблюдай, не сочти за труд. Ему неслабо прилетело нынче, мало ли что? Система любит всякие трюки, вроде «вы не оказали рыцарю своевременную помощь, и он умер, репутация с Орденом Плачущей богини снижена на десять единиц».

Ничего такого я на самом деле никогда не слыхал, но все же лучше будет, если за непутевым рыцарем будет пригляд.

— Его Фрейя уже осмотрела и каким-то зельем попотчевала — отмахнулся от меня полурослик — Так, Мысь. А ты куда намылилась? Что значит — домой? А лут сдать в казну? Иди сюда, я говорю!

Хреновый я все же друг. Вон, Амадзе, которому до фон Рихтера дела, в целом, нет, про то, что с ним Фрейя поработала знает, а я нет. Стыдобища!

— Идем? — поднялся со ступеньки Мастер Стрекоз, когда я подошел к нему, а после изящным жестом