— Станьте к стенке, руки за голову.

«Вот и все»,— подумал Иван Николаевич. Услыхал сзади шаги, скосил глаза и увидел, как мимо прошел инспектор. «Сволочь, его работа».

Нестеренко все же отпустили домой. Он доложил о вызове в СД Мельникову. Тот посоветовал немедленно рассчитаться с работы, что он и сделал. Поступил дежурным на станцию Передача, где помощником машиниста работал Борис Сытник. Здесь формировались составы, следовавшие на Ясиноватую и в город.

Перед подпольщиками поставили задачу любыми способами задерживать эшелоны. Они засыпали песком буксы, затягивали оформление документации.

Немцы торопили отправление, а составы подходили к разъезду «71 -й километр», и через полчаса у дежурного раздавался звонок, тревожный голос докладывал:

— Эшелон дальше идти не может. В двух вагонах горят буксы.

Начинали спешно гасить, опасаясь, чтобы огонь не перекинулся на боеприпасы... Бывало, грузы, предназначенные для фронта — вооружение, продукты, одежда,— подавались в город. Комендант станции выходил из себя, кричал, жаловался гестаповцам, но те не могли найти виновников, потому что аварии происходили в пути, а диверсии были продуманны.

Подпольная борьба — это испытание нервов и выдержки, она требует технических знаний, стройности логических рассуждений, острого ума, наблюдений, изнурительного выжидания. Смертельный риск у подполь-щиков больший, чем у партизан. Ибо всю работу необходимо проводить на людях, а самое главное — на глазах у врага. Подпольщик, как правило, не имеет при себе оружия для личной защиты, он разведчик и в то же время — рабочий или обыватель в глазах соседей. Подпольщик — человек огромной силы воли, вынужден ходить в шкуре врага и в рубище нищего. В массе он неразличим, затерянная песчинка. Но эта песчинка влияет на целые процессы, заставляет останавливаться эшелоны и шахты, машины и заводы.

Конечно, Михаилу Лукьяновичу Принцевскому такие мысли не приходили в голову, когда он, после ухода Петра Батулы на советскую сторону, стал работать на шахте № 13. Здесь выработки и ствол залиты водою, но копер цел. Кто-то доложил немцам, что под водой находится ценное оборудование и что шахту можно быстро восстановить. Кое-как пустили подъемную машину. Как слесарь вместе с дежурным электриком ее обслуживал Принцевский.

Подъемник таскал на канатах две конусообразные, похожие на .огромные снаряды, бочки, в них входило кубов по пять-шесть воды. Внизу в конусе вырезано отверстие с резиновым клапаном внутри. При погружении в воду клапан открывался, а при подъеме закрывался. Возле ствола пристроены желоб и специальные кулаки. Наполненная бочка становилась на кулаки, они нажимали на клапан, и вода вытекала в желоб. При бесперебойной работе выкачать воду из шахты можно за полгода. Принцевский искал уязвимые места в механизме подъемной машины, мотора и переходных валов, за ко-торыми он следил.

Михаил Лукьянович подошел к машинисту подъема. Тот потянул рычаг, барабан остановился.

— Закуришь? — спросил слесарь.

— Давай.

Принцевский скрутил цигарку. Аромат махорки разлился по зданию и смешался с горьковатым запахом горючего масла и металла. Машинист снова отпустил рычаг, и барабан заработал. У вала мотора сумасшедшая скорость — полторы тысячи оборотов в минуту. Громадные подшипники в тридцать пять сантиметров диаметром пожирают масло моментально — не успеваешь зали-вать. Михаил Лукьянович улучил момент, когда машинист отвлекся, и сыпанул горсть песка в подшипник, сверху залил маслом. Минут через десять песок попадет на шейку подшипника и начнет ее задирать.

— Ну я пойду, посмотрю насосы,— сказал Принцевский и покинул помещение.

На шахте два центробежных насоса, их сердце — сальники. Они наполнены асбестом, чтобы внутрь насоса не засасывало воздух. Но стоит посильней затянуть гайки сальника, и он перегревается. А отпустишь — в мотор попадает воздух и насос замирает. Но Михаил Лукьянович не успел дойти до насоса, как раздался крик:

— Подшипники горят!

К подъемнику бросился монтер, криворотый вредный старик. По каждому пустяку он придирался к слесарям. Принцевский, не торопясь, подошел к машине. Монтер бил рукавицей по подшипнику, откуда валил дым.

— Давай быстрей! — закричал старик.— Отпуст болты. Здесь, наверное, перекос.

Михаил Лукьянович достал ключ и отвернул гайку на которую указал монтер. Теперь действительно получился перекос... Через полчаса подшипник задыми снова. Уже не только от песка, но и от перекоса. Монтер приказал снять его. За «подушки», прикрывающие подшипник, взяться невозможно — они накалены. Принцевский решил подождать, пока остынут. Монтер забегал вокруг него. Машина стоит, воду не качает. Наконец принялся сам снимать подшипник. Надел рукавицы, схватил одну половинку и бросил на цементный пол.

Перекос такой большой, что выправить его можно лишь на станке. Чертыхаясь, монтер побежал к заведующему шахтой просить подводу... Подшипник повезли в мастерскую на Ветку. Подъемник будет стоять без движения неделю, а то и две. От центробежных насосов толку никакого. Они постоянно выходят из строя. А вода-все прибывает и прибывает в ствол, в нем опять тот же уровень, что был до откачки...

В горно-промышленном округе «Ост» таких шахт, как № 13, восстанавливали несколько. Разрабатывали мелкие наклонные шахтенки. На них брали патенты частные организации и добывали уголь для отопления учреждений, жилых домов. Горнопромышленное общество для рейха ничего не давало. В «Донецком вестнике» печатались статьи, где говорилось о скором восстановлении угольной промышленности Донбасса, приводились две-три цифры, из коих нельзя было понять, сколько все же добывается угля, пробивались жалобы на трудности, на то, что перед горным обществом стоят сложные задачи, и тому подобное.

В самом руководстве общества шла борьба мнений. Немцы и русские разбились на две группы. Главный механик управления «Ост» Василий Григорьевич Чумаков доказывал, что нужно восстанавливать крупные шахты. Его поддерживал шеф угольного отдела Отто Кокс. Другие требовали пускать мелкие шахты. В кабинете генерала — руководителя общества «Ост» — вспыхивали споры.

— Поймите, господа,— доказывал Чумаков.— У нас в Донбассе уже строили мелкие шахты. Обходятся они очень дорого, а отдача незначительная. Практически они пожирают столько же средств, сколько и крупные, но уголь в них добываем низкосортный, в малом количестве.

— Правильно,— поддерживал Кокс.

— Но нам не удастся восстановить сразу крупные шахты,— возражал бледный, с женоподобным лицом и белыми бровями немец, работающий в техническом отделе.— Германии нужен уголь. Да и в Донбассе его