Шрифт:
Закладка:
— Можете располагать моей квартирой,— ответила Чистякова.
— Спасибо, Ирочка, я не ошиблась в вас,— сказала Богоявленская и, ободренная согласием Ирины Васильевны, спросила: — У вас нет надежного человека, разбирающегося в приемниках?
— Сразу два. Меня недавно познакомили с инженером Виктором Грицаенко. А Костя Беленко учился у моего мужа. Оба военные, вышли из окружения. Могу познакомить.
— Пока не нужно. В лицо они не должны знать меня... Размножение листовок я беру на себя. А машинку для печатания восковок будем искать. Переправим ее вам, Ирочка,— как о решенном сказала подпольщица.
По пути домой она завернула к Шаповаловой. Мария Ивановна усадила гостью к столу. Чай, заваренный молодой мятой, немного горчил, напомнил деревню и вечера с тополями, облитыми лунным светом. Августа Гавриловна сидела молча, грустная, уставшая.
— Уж не больны ли вы? — спросила хозяйка.— Или дома беда?
Богоявленская подняла голову и сразу преобразилась.
— Ну что вы? У нас все хорошо... Знаете, я обещала одному человеку достать пишущую машинку, но где — не знаю.
— Пишущую?— переспросила Шаповалова.— А если я поспрашиваю у знакомых?
— Ой, вы забыли, какое сейчас время.
— Я осторожно. Не все же люди подлецы.
В поисках машинки Августа Гавриловна по рекомендации Халита побывала у профессора Чумакова. Василий Григорьевич передал ей типографский шрифт, который она принесла к Ивановой. У нее был Юнисов, и они долго рассматривали буквы, ломая голову, как их приспособить для печатания.
— Очень сложное дело,— наконец сказала Соня.— И на обычном ротаторе можно выпускать целую газету. Только дайте восковку.
Халит ничего не сказал. Через день он принес к Соне приемник.
— Это подарок вашей группе от профессора.
Богоявленская переправила приемник по частям к Чистяковой. Ирина Васильевна встретила Костю Бе-ленко и сказала:
— У меня стоит разобранный приемник. Сообщи Виктору. Он живет у сталевара Максименко.
Беленко пошел на Оборонную улицу. Дочь Максименко показала на дверь квартиранта. Костя без стука открыл ее. С кровати соскочил средних лет мужчина с чуть побитым оспой лицом. В руках он держал пистолет.
— Я от Ирины Васильевны,— дрогнувшим голосом сказал гость.
— Понятно,— облегченно проговорил мужчина.— Мог бы кокнуть... Давай знакомиться.— Он поднялся и протянул руку. — Виктор.
— Костя,— ответил Беленко и добавил:— Ирина Васильевна передала, что у нее стоит разобранный приемник.
— Лады... Да ты садись,— предложил Виктор, показывая на стул. Сам опустился на кровать.— Черт! Никак не приду в себя. Думал — облава.
Виктор Яковлевич Грицаенко появился на Ларинке весной. Бригада морской пехоты, в которой он служил, попала в окружение между Бахчисараем и Джанкоем. Оставшиеся в живых попытались пробиться к Севастополю, но потеряли половину людей и повернули назад. Грицаенко пришел в Сталино, где до войны работал старшим инженером-огнеупорщиком центральной лаборатории металлургического завода. Его квартира оказалась занятой чужими людьми. Измученный, голодный, постоял у забора и побрел по знакомой улице. Встретил старого прокатчика Макеева. Тот едва узнал инженера, пригласил к себе, угостил сытным обедом. У Грицаенко даже слезы на глаза навернулись — так расстроила его хлебосольность хозяина. А тот ел борщ и говорил об оккупационных новостях. Упомянул имя инженера Бурцева, который остался в городе, похвалился о своей работе на бирже труда, где получает хороший паек, вер-бует рабочую силу. У Грицаенко пропала охота есть, он поблагодарил хозяина и под благовидным предлогом ушел. В сумерках постз'чался к Бурцевым. Лидия Кирилловна приготовила ужин. Ночью выстирала белье Виктора. А утром отвела его на квартиру к Максименко, так как у них оставаться было опасно — во дворе стояла немецкая кухня.
Они изредка встречались, Лидия Кирилловна не раз намекала о подпольщиках, потом прямо спросила:
— Хочешь, я тебя познакомлю с одним врачом? До войны Грицаенко бывал в прокатном цеху и видел там Ирину Васильевну.-Рассказал ей о себе.
— А Ивана Холошина вы знаете? — спросила она.— В охране работал.
— Не помню.
— Я сведу вас с ним и с Костей Беленко. Вы найдете общий язык.
С Холошиным инженер познакомился на квартире у Чистяковой, а Беленко пришел к нему сегодня сам. Два побратима сидят друг против друга. Они дрались с врагом в открытом бою, теперь настал черед бороться с ним тайно.
...Костя слушал Виктора Яковлевича и снова переживал мытарства, выпавшие и на его долю. Он был на десяток лет младше Грицаенко. Сын старого металлурга-коммуниста, он в тридцать шестом году вступил в ком-сомол. В армии в первые дни войны написал заявление с просьбой принять в партию... Попал в окружение. Пришел в Сталино в конце октября. К немалому удивлению, нашел мать и сестру, а отец эвакуировался. До весны прятался то в сундуке, то в яме, вырытой под полом в коридоре. Однажды вышел во двор, его увидел сосед и пригрозил:
— Если не поступишь на работу, заявлю в полицию. Костя пошел наниматься, а его схватили и отправили в лагерь военнопленных. Мать пыталась выручить сына, собрала десять подписей-поручительств, в том числе Чистяковой. Но начальство отказало в просьбе... Косте удалось бежать. Два месяца он провалялся больной. Окрепнув, устроился на овощную базу возле оперного театра. Получил немецкие документы.
— Мне уже предлагали вступить в одну организацию,— сказал Беленко.— Даже листовку показывали. Напечатана на машинке. Читаю, а там: «Бейте немцев и большевиков. Мы за самостийну Украину». И органиация называется «За самостийну Украину». Я сказал, что мне с ними не по пути.
— А нашу работу знаешь? — спросил Грицаенко.— Слушать радио из Москвы — цветики. Нужно печатать листовки и распространять их. За такое немцы по головке не гладят.
— Я готов на все,— ответил Костя.
— Лады... Приемник, говоришь, у Ирины Васильевны. Я заберу и отремонтирую, но поставить у меня, как видишь, негде.
— Я место найду. У хромого Васьки. Знаю с мальчишек. Он радиолюбитель
