Самого Карла в Надьреве практически не знали, однако почти все деревенские были в курсе того, что он в одиночку растил восьмерых детей. Жителям Надьрева была хорошо известна история его семьи. Самому младшему ребенку было меньше года, когда жена Карла умерла. Это случилось четыре года тому назад. Сейчас младшему ребенку было почти пять, а самому старшему – шестнадцать. Все дети жили со своим отцом в его доме в Цибахазе, который стоял на участке площадью в три с половиной акра, что было не так уж и плохо.

Любой знавший Карла мог издалека заметить его, и это было связано с его врожденным увечьем: он родился с косолапостью. Его стопа была настолько сильно деформирована, что внутренняя часть подошвы никогда не касалась земли. Карл двигался прерывисто, расшатываясь из стороны в сторону, словно раненое и куда-то спешащее животное. Кожа на внешней стороне его стоп была грубой, как шкура, но их сложная структура мелких косточек с годами стала хрупкой, что все больше причиняло ему невыносимую боль. Из-за этого, а также из-за многочисленных желудочных недугов, которые постоянно преследовали его, Карл регулярно обращался за помощью к своему давнему другу, доктору Цегеди-младшему. Доктор знал Карла уже много лет.

Карл практически был инвалидом, страдал от сильных болей и имел на иждивении целую ораву детей. Многие задавались вопросом: как ему удалось уговорить Розу выйти за него замуж?

Еще один брачный союз в Надьреве стал весьма примечательным событием, по крайней мере, для тетушки Жужи. После восьми лет вдовства и забот о бабушке и дедушке своего умершего мужа, ныне уже покойных, Петра Джолджарт решила снова выйти замуж. Петра унаследовала дом старого Амбруша, тот самый дом, в котором она жила последние несколько лет. Ее дочери старый Амбруш после своей смерти в 1921 году оставил значительный участок земли в восемь гектаров. Новый муж Петры, Варга, после свадьбы переехал к Петре и ее дочери. Он был крестьянином из Надьрева, и в деревне его хорошо знали.

Вскоре после свадьбы Варга приобрел велосипед. Он разъезжал на нем по всей деревне и часто специально оставлял его за воротами так, чтобы его приобретение видели все, кто проходил мимо дома. Всего в деревне было только два велосипеда, однако тетушку Жужи такая демонстрация ничуть не впечатлила. Она никогда не была высокого мнения о Варге.

* * *

Аккуратный маленький домик Розы блестел от недавней побелки. Лозы дикого винограда, обвившие ее забор, были аккуратно подстрижены. В доме царила полная тишина. Роза почти ничего не взяла с собой в Цибахазу, кроме того, что могла унести в руках в узелке. Она покинула свой дом в Надьреве так же стремительно, как ее покойный муж покинул этот мир. Создавалось впечатление, что она вообще никогда и не жила здесь.

Перебравшись в дом Карла, Роза вскоре обнаружила, что здесь все было несколько не так, как она себе это представляла. Если же называть вещи своими именами, то все было совсем не так. Со двора Роза могла видеть в окно стоявший в доме длинный деревянный стол, который за ужином был заставлен тарелками с отварной картошкой или чечевицей. Тарелки были старыми, с отбитыми краями, у некоторых трещины проходили прямо посередине. Вид этого стола вызывал такое же разочарование, как и картина остальной части дома. Иногда возникали такие моменты, после которых Роза невольно задавалась вопросом, не совершила ли она ошибку, сделав такой выбор.

Она прожила в доме Карла уже почти месяц, что означало десятки ужинов в тесноте за столом с восемью детьми, у младшей из которых глаза постоянно были на мокром месте. Она не переставала лить слезы с тех пор, как в доме появилась Роза.

Во дворе пахло заплесневелым сеном и кормом для домашнего скота. За домом виднелись хозяйственные постройки с узкими дорожками, протоптанными от одного строения к другому. Это было похоже на венозную сетку на ногах, функциональную, но некрасивую. Беспорядочная группа фруктовых деревьев также не придавала красоты голому двору. Небольшие грозди вишен падали с веток и гнили на земле. Дом с участком, принадлежащие Карлу, нельзя было считать обширным поместьем, каким он их представлял. Его владения состояли из хаотичного набора разрозненных клочков земли, которые были с трудом объединены. Роза не могла избавиться от впечатления, что из-за каждой изгороди, обросшей диким виноградником, через каждое грязное окно на нее смотрит ребенок с немытым лицом. А рядом с ней постоянно находился прихрамывавший Карл. Он кружил вокруг нее, как хромой пес, полный надежд и одуревший от привалившего ему счастья. Роза ненавидела каждый его кривой шаг. И все же она до определенного времени уповала на то, что за этой хромой поступью скрывается какое-то будущее.

Тот факт, что у Карла были дети, поначалу ее не беспокоил. Карл заверил ее, что найдет для них другие места для проживания и переселит их туда. Но точно так же, как он искажал истинное положение дел, рассказывая о своей собственности (представляя ее как поместье, а не как захудалый дом), он преувеличивал свои возможности и в этом вопросе.

Что же касается настоящих поместий, то Розе довелось побывать в них. Она была десятилетней девочкой, когда родители отправили ее из Будапешта работать прислугой в одно из таких поместий. Когда ей исполнилось восемнадцать, она покинула его и вышла замуж за Габора Калоша.

Уже в то время Роза уяснила себе, что поместья всегда обнесены каменными стенами, за которыми скрываются широкие зеленые лужайки. Роза помнила деревья, чьи раскидистые ветви укрывали густой тенью детей, игравших под ними. Она помнила тяжелые железные ворота, которые, широко распахнувшись, позволяли проехать автомобилю хозяина поместья или же его упряжке белых лошадей, запряженной великолепным экипажем.

Поместье, в котором она служила, было настолько большим, что молодой девушке в первые дни работы было легко там заблудиться. Она могла направиться на кухню – и оказаться в кабинете или гостиной. Она хотела попасть в детскую – но вместо этого обнаруживала себя у двери хозяйской спальни. Она была одновременно напугана и поражена.

Воспоминания Розы о поместье не были омрачены ностальгией. Оглядываясь назад и вспоминая события прошлого, она понимала, что достаточно быстро усвоила реалии своей новой жизни и приспособилась к ней. Впервые поднявшись по ступеням особняка в своем детском платьице и туфельках, она сразу же уяснила, что господин и госпожа были ее работодателями, а не родителями-опекунами, а их дети –