— Всё меняется, Константин Платонович, — Софья улыбнулась. — Мой брат решил, что нашим родам давно стоило бы помириться и перестать соперничать. Кстати, а вот и он.

К нам подошёл юноша лет шестнадцати или даже чуть младше. На лицо — чистая копия отца, покойного Голицына.

— Николай Алексеевич, разрешите вам представить, — звонким голосом пропела Софья, — Константина Платоновича Урусова.

— Ваша светлость, — я поклонился.

В глазах молодого князя на мгновение мелькнула ярость.

— Урусов, — протянул он чуть хрипло, — я помню вас. Софья, ты не оставишь нас? Я хотел поговорить с Константином Платоновичем наедине.

Мы отошли к окну, подальше от остальных гостей.

— Ваша светлость? О чём вы хотели поговорить?

— Разговаривать мне с вами не о чем, — он буквально прожёг меня взглядом. — Я хочу вас предупредить. Мне донесли, что вы как-то причастны к смерти моего отца. Когда я узнаю, как именно, то рассчитаюсь с вами сполна. Берегитесь, Константин Платонович! Род Голицыных всегда платит по своим счетам.

Когда он с жаром произносил эту короткую пафосную речь, то выглядел скорее смешно, чем грозно. Но не стоило его недооценивать — молодой князь мог доставить много неприятностей.

— Не надо бросаться словами, Николай Алексеевич. Я не враг ни вам, ни вашему роду.

— Отец погиб при вашем участии. Мне точно об этом сказали! И я отомщу.

— Если вы, ваша светлость, — я наклонился к нему и заглянул в глаза. Напоровшись на двойной взгляд, мой и Анубиса, Голицын вздрогнул. — Посмеете хоть пальцем тронуть моих близких, Россия может лишиться одного княжеского рода. Целиком. Это я вам могу обещать точно.

— Вы обвиняете меня в подлости? — взвился мальчишка. — Меня? Князя Голицына⁈

— Ваш батюшка не гнушался подобными методами.

— Да как вы смеете!

— Хотите, я покажу вам письма, написанные его рукой?

Юноша пошёл красными пятнами, но не нашёлся, что ответить.

— Желаете мне отомстить? Вот он я, не скрываюсь и не бегу. Можете прислать мне вызов или своих опричников. — На этих словах он возмущённо вздёрнул подбородок, словно я обвинил его в бесчестье. — Но прежде спросите вашу сестру обо мне. Узнайте, какие дела я вёл с вашим отцом, а уже после бросайтесь обвинениями.

— Спрошу. — Глаза молодого князя сузились. — Можете быть уверены.

— Тогда не буду вас больше утруждать своим обществом.

Поклонившись со всей вежливостью, я покинул Голицына и ушёл в соседний зал. Чёрт, только этого мне не хватало! Убивать этого юнца крайне не хотелось, но глупец может не оставить мне выбора. И ведь кто-то нашептал ему в уши про меня. Придется учесть нового врага в своих планах и держаться настороже.

Взяв у лакея бокал шампанского, я сделал глоток. В этот момент мне в спину упёрся тяжёлый недобрый взгляд, будто холодный ствол «огнебоя». Голицын так и не успокоился? Ладно, разберёмся. Не торопясь, я допил вино, поставил бокал на столик и обернулся.

Глава 33

Обратный пал

Они стояли шагах в двадцати от меня. Трое, кажется, капитанов-гвардейцев Семёновского и Преображенского полков. Старше меня лет на десять, с холёными лицами людей, у которых удалась жизнь. И с ними дворянчик помоложе, не в форме, но с явной военной выправкой. Они разговаривали о чём-то своём, но по очереди кидали в мою сторону хищные взгляды. Лица всех четверых были незнакомы. С чего вдруг такой интерес к моей персоне?

— Какие неприятные судари. — Киж появился рядом со мной будто из ниоткуда. — За такие взгляды я бы с них спросил ответ после бала.

— Чего не играешь, Дмитрий Иванович?

Он пожал плечами.

— Сделал пока паузу. Для первого захода двух тысяч рублей выигрыша хватит.

— Ну, если ты не занят, узнай, кто они такие.

— Я уже, — хмыкнул Киж. — Вон тот, мордатый, Пётр Измайлов, капитан Преображенского полка. Капитан-семёновец — Лев Пушкин, вроде бы без Таланта, деланный вроде вас. Тип с аксельбантом — капитан-поручик Иван Черкасов, флигель-адъютант императора.

— А четвёртый?

— Николай, сын графа Девиера. Император неделю назад дал его отцу чин генерал-аншефа.

— Могучая кучка приближённых Петра Фёдоровича, значит. Понятно тогда, почему они на меня косятся. Как думаешь, будут эти молодцы устраивать ссору во время бала или дождутся окончания?

— Я бы сам их на дуэль вызвал, — Киж оскалился, — превентивно.

— Не стоит, Дмитрий Иванович. Зачем дразнить лишний раз императора? Если будут нарываться, тогда дадим укорот.

— Добрый вы, Константин Платонович. Давить таких наглецов надо в зародыше.

— Если я буду стреляться со всеми, кто на меня косо посмотрит, в России дворян не останется. Кроме того, мы здесь в гостях: не стоит огорчать хозяина скандалами.

Компания офицеров больше не смотрела в мою сторону. Но выражения их лиц, с которым они обсуждали что-то, мне не понравились.

— Дмитрий Иванович, если ты всё равно не играешь, сходи и послушай, о чём они говорят.

Кивнув, Киж отошёл в сторону, накинул на себя «плащ мертвеца» и невидимым скользнул по залу. А я неспешно прогулялся к столам с закусками — разговор с Голицыным пробудил во мне зверский аппетит.

Я перекусил, поговорил между танцами с Сашкой и Бобровым, попал под атаку взглядами какой-то девицы и увидел ещё пару знакомых лиц. Не успел я заскучать, как рядом появился Киж.

— Выяснил, Константин Платонович. Они вас знают, но ничего дурного не планируют. Девиер предлагал им спровоцировать дуэль, но офицеры не посчитали такой поступок достойным. Они хоть и приближены к императору, но в убийстве вами Фридриха не видят ничего дурного.

— Ты смотри, и среди гвардейцев есть люди с честью.

— С вашего разрешения, Константин Платонович, я вернусь за карточный стол. Пора взять второй банк за вечер.

— Иди, Дмитрий Иванович.

Отпустив Кижа, я продолжил фланировать по залам и развлекать сам себя.

* * *

Через пару часов шумная толпа начала порядком утомлять. Со всеми знакомыми я уже пообщался, все закуски перепробовал, а шампанского больше не хотелось. Я уже начал подумывать, не вернуться ли во флигель и лечь спать, но тут меня нашёл хозяин усадьбы.

— Добрый вечер, Пётр Борисович.

Мы обменялись рукопожатием. Шереметев взял меня за локоть