Голова кружится, а повсему телу растекается слабость. Кажется, я хватил через край, и магия забрала не только ману, но изацепила жизненной силы. Теперь я понимаю, почему так паниковала Мышь, когда к ней прицепился энергетический паразит. Ощущения отвратительные.

—Лорд, с вами всё в порядке?— ко мне подходит Пирра и замирает, глядя озабоченно.

—Да, мамочка,— отвечаю я,— уверен, что без твоего присмотра я проживу.

Ответ получается резким, но лицо Пирры, наоборот, озаряет улыбка.

—Раз шутите, значит, хорошо всё,— делает она неожиданный вывод,— и всё же, могу я быть чем-нибудь полезной?

—Принеси ка мне сидра,— говорю.

Раз Мыши помогло подобное лечение, то имне не повредит. А вообще, я подумываю о том, что мы недооцениваем свой Системный Сидр. Теперь, когда у нас целых четыре мага, надо совершенно точно расширять его производство.

Потому что магия — штука полезная. В этом я сегодня лишний раз убедился.

* * *

Свой караван мы нагнали спустя несколько часов. Казалось, вот он, рукой подать. Но едва наши сухопутные баржи увидели нас на горизонте, как ощутимо прибавили ходу.

А яв очередной раз вспоминаю, что так и невнедрил у себя никакой сигнальной системы. Ведь даже у кабанятников были рога, с помощью которых они передавали друг другу информацию.

Почему вСпарте до сих пор не начали их использовать? Да просто руки не доходят как и домножества других полезных моментов. Мы живём в вечной гонке, пытаясь обогнать соседей и стать сильнее и крупнее остальных.

Нам бы месяц, или хотя бы две недели спокойствия, и мы, как минимум, не казались бы нафоне Вавилона мелкими сошками.

Но никто нам это время не подарит. Брага точно не простит сегодняшней выходки. И хотя по носу мы его щёлкнули изрядно, я недумаю, что это надолго выбьет Краснодар с имеющихся позиций.

Будучи монополистом на рынке, Брага накопил достаточно средств, чтобы быстро закупить недостающих рабов. Для него это временные трудности, хотя и болезненные.

Теперь для Лорда Краснодара уничтожить нас, будет делом принципа. Так что либо он, либо мы. Других вариантов быть не может.

До форпоста мы добираемся без приключений. Пару раз на горизонте маячат какие-то всадники. Но увидев, что в ихсторону направляются наши сержанты, они моментально скрываются вдали.

Мустафа, увидев такую толпу, охает от восторга и отволнения. Ведь этих людей надо где-то разместить и накормить.

В очередной раз я убеждаюсь, что не ошибся с выбором «коменданта» форпоста. Турок выгребает все запасы, обеспечив измождённых людей горячими обедами и простейшими лежанками, хотя и под открытым небом, зато возле костров.

Я вижу изумление на лицах вчерашних пленников, когда фалангисты и валькирии раздают им печёную картошку и жареное мясо.

А пока весь лагерь охвачен суетой, Мустафа отводит меня в сторону.

—Вам послание,— говорит турок.

—От кого?— удивляюсь.

—Не знаю,— Мустафа пожимает плечами,— он непоказывает.

Мы подходим к его бараку, возле которого на жёрдочке, очевидно, специально ради этого вкопанной, сидит хмурый и нахохлившийся ворон. К его лапке привязана записка.

—Вас требует,— заявляет турок,— и клювом дерётся.

Вижу записку, которая привязана к птичьей лапке. Стоит мне протянуть руку, как она оказывается в моей ладони. Ворон никак не препятствует мне, наоборот, в его позе кажется удовлетворение происходящим.

Разворачиваю клочок бумаги и читаю:

«Сидр кончается. Деньги тоже. Скучаю. Хрюша.»