Шрифт:
Закладка:
Серый и окаменевший он утратил человеческий облик.
— Он был живым человеком! Созданием природы! А вы изувечили его! Превратили в раба ваших страхов! — Взорвалась Тэсса.
— Мы и вправду боялись! — Равнодушно ответила мать.
— Одно зло не оправдывает другого! Нельзя плодить чудовищ только потому, что есть нечто, что вас пугает.
— Если это спасло его душу, да будет так. Можешь презирать меня за это. И всё же, у Дементия есть то, чего нет у большинства людей — покой, временный, но покой, долгий, крепкий, беспробудный сон, за время которого он пребывает в умиротворении, и счастье, о коих ведают лишь младенцы во сне.
Все с грустью взглянули на попаданца. Он был неотличим от каменного изваяния. Ничто не выдавало в нём и намёка на жизнь.
Тэсса тут же вскочила. Погладила холодное каменное лицо Дементия и метнула матери взгляд исподлобья вся багровая словно зарево, и казалось место, на которое падёт этот взгляд, должно исчезнуть, всё сгорит, расплавится и иссохнет, так он был жгуч и горяч.
Но Элайа не отвела глаз, не моргнула и ничего не ответила. Тогда Тэсса выбежала. Дамир рванул за ней следом. Элайа лишь вздохнула и протёрла лицо.
— Что с Дементием? — Спросил Макс.
— Просто защитный механизм сознания, ему нужно время, а вот у нас его попросту нет. Избранный должен получить свою силу и исполнить предначертанное. Пойдём. — Элайа уже приоткрыла дверь, когда Макс, после долгого покусывания губ, спросил.
— Если Вы — воплощение, Дементий — голем, то кто же такая Тэсса?
Элайа обернулась и на секунду задумалась.
— Она — чудо посланное миру! Но я ей не родная мать. — Ответила она и вышла.
Затем вышел и Макс, всё ещё размышляя о природе рыжеволосой девушки.
Она сидела на скамье посреди рощи и грызла яблоко, когда к ней подошла мама.
— Сейчас у нас нет времени, чтобы ругаться. Избранный должен…
— Да знаю, знаю! Я всё сделаю.
Макс и Дамир стояли недалеко, опираясь на яблони, и смотрели, как беседуют мать и дочь. Цербер носился между деревьями, принюхиваясь и делая своё грязное дельце, но затем его внимание привлекли постоянно меняющиеся бабочки, и он с лаем убежал за ними в сторону леса.
Тэсса подошла к братьям, неожиданно сунула руки под их футболки и прижала ладони к сердцам. Её веки опустились, она глубоко вдохнула и сильно надавила ладонями.
Макс ощутил тёплое, нежное касание, оно приятно волновало плоть и стремилось к единству с биением сердца. Макс заулыбался, а когда посмотрел на брата, увидел на его лице такую же блаженную улыбку.
Тэсса копалась в их сердцах. Это было видно по нервному, аналитическому метанию медово-золотистых глаз. Два сердца бьющих в унисон и нарастающий ритм дыхания.
Сознание скривилось и перевернулось. Пальцы Тэссы уже не копались в сердце, но впились и прощупывали душу, раздражая её болезненными импульсами и вибрациями. Теперь они были всем и всюду. Больше чем просто Макс или Тэсса, но каждое дерево, травинка, воздух, почва, словно музыка самой жизни. И поднялся звон, пространство зарябило, а земля стала уходить из-под ног. Реальность утратила своё постоянство и статику. Всё представилось океаном вибраций, звуков, картинок и мгновений. И всё это оборвалось. Исчезли чувства, краски, звуки, но осталась тьма контузии. Затем и это ощущение прошло. Разрушенный мир восстановился.
Тэсса пристально разглядывала то Макса, то Дамира, и хмурилась.
— Как ощущения? — Спросил Макс у брата.
— Что у меня копаются в сердце, лезут в душу, бррр, чуть не стошнило! А у тебя как, норм? Ты был какой-то странный.
— Ну, я…
— Значит ты уверена? — Спросила Элайа.
— Это он! — Тэсса ткнула пальцем в Макса.
— Что?! — Воскликнул он. — Это какая-то ошибка! Я не могу быть избранным! Я же трус! Ни силы, ни храбрости, ни выносливости! Я не воин, не избранный, никто!
— А то есть ты сомневаешься?! Думаешь, я ошиблась?!
— Нет, я просто хочу сказать… я не хотел никого обидеть… я просто… просто…
— Ну?! — Нетерпеливо проворчала Тэсса.
— Соглашайся, видно же, что её не переспоришь! — Безучастно сказал Дамир.
— А на что я вообще должен согласиться?!
— Испытание, в котором ты обретёшь силу самой земли, очистишь этот мир от скверны и поведёшь его к великому будущему, к спасению и красоте. Тэсса тебя проводит. — Сказала Элайа.
— Чтооо?! Вести мир?! Вы сошли с ума, мне семнадцать! О чём вообще вы говорите?! Вы вообще меня слушали? Я не воин, я пацифист! Пацифист, знаете? Такой с белым флагом против насилия. Вам не было бы проще выкрасть избранного в младенчестве и воспитывать его сразу богом или полубогом?! Не разбираюсь в вашей иерархии власти. Да, похищение детей это фу, но всяко лучше, чем взваливать ответственность за всю планету на плечи какого-то сопляка! О чём вы вообще думали?!
— Ты не понял. Мы ничего не навязываем и не принуждаем. У тебя есть выбор. — Ответила Элайа.
И Макс задумался, обо всём сразу. О брате, о семье, о друзьях, родном городе, стране, обо всём, что было в его жизни, что происходит сейчас и чему только предстоит случиться. Был ли у него выбор? И да, и нет. Быть может, мы выбираем лишь однажды, а всё прочее это последствия самого первого выбора, выбора самих себя: какими мы будем в собственных глазах, в какой мантии будем шествовать по этой земле, будем страдать или наслаждаться. Вечный поиск — это вопрос, что застревает в голове, а наша жизнь отнюдь не вечна. Что хуже, заблудиться или следовать неверному пути, не осознавая этого?
— Всё нормально? — Спросил Дамир, с сомнением глядя на Макса.
Тропа привела их на окраину леса ко входу в пещеру, из которой дул прохладный чёрный ветер, и ни один фотон не смог бы сквозь него пробиться.
— Я-то? Ну, мне бы кисточку, гуашь и мой альбом, чтобы я зарисовал, как тысячи чертей расползаются по моему скелету.
— Нашёл время! — Дамир хлопнул Макса по плечу, и братья усмехнулись.
— А я бы взглянула. — Тэсса подошла к Максу, обняла и прошептала. — Ничего не бойся и верь в свои силы!
— Буду держать за тебя кулаки! — Дамир с улыбкой отсалютовал, мол,
