— Ты слишком много думаешь.

Мы поцеловались.

Мы позволили нашим рукам исследовать тела друг друга.

Мы целовались… впервые я действительно целовалась с парнем.

Без секса.

Никаких оргазмов.

Просто много поцелуев и прикосновений.

В конце концов, наши руки замерли, тела переплелись, а губы разомкнулись, и мы уснули.

Утром я проснулась первой, подняв голову с его груди. Одна его рука лежала поверх моей, прижатой к его груди рядом с моей головой. Другая его рука… она лежала на моей попе… под моими трусиками. Я не знаю точно, когда она заняла это место, но мне это даже нравилось.

Это была ложь.

Мне это чертовски нравилось.

Если я попаду в ад, то хочу, чтобы там меня ждали руки Фишера, его губы на моих губах и его грязные слова в моем ухе.

— Доброе утро, Эд. — Голос Рори поверг меня в состояние паники, когда она поприветствовала соседку, направляясь в подвал. К нам!

— О боже! — шепотом вскрикнул я. — Вставай! — Я дернула Фишера за руку.

Он прищурился, не совсем проснувшись.

— Рори идет! ВСТАВАЙ! — Если бы я прошептала громче, она бы меня услышала.

Фишер, спотыкаясь, поднялся. Я со всей силы толкнула его к двери.

— Уходи! Быстрее!

— Господи, женщина… Я уже ухожу. — Он шел как пьяный, рубашка расстегнута и свисает с одного плеча, волосы спутаны сзади.

Как только он дошел до лестницы, я бросилась обратно на крыльцо.

— Смотрите, кто рано встал, — сказала Рори веселым голосом, когда я схватила одеяло и пнула кроссовки Фишера под диван.

— Да, я… спала здесь прошлой ночью. Когда я обнаружила лампочки, то не смогла удержаться.

Она открыла дверь на крыльцо, вместо того чтобы войти через главную дверь.

— О, да. Я должна была тебе рассказать о них. Наверное, я решила, что, увидев их, ты будешь искать выключатель.

Я обернула одеяло вокруг своих плеч.

— Ну как… тебе было весело? — Я села обратно на диван, а она устроилась в кресле-качалке.

— Мы отлично провели время. Когда ты подрастешь, мы обязательно сходим во все клубы. Здесь есть несколько очень хороших клубов. Если… — Она сморщила нос. Она иногда забывала, что предыдущие три года я провела с бабушкой и дедушкой в очень консервативном доме и школе. — Если тебя это устраивает или ты хочешь. — Ее страдальческое выражение лица смягчилось, и она превратилась в ту маму, которую я когда-то знала, — в лицо безусловной любви.

Лицо абсолютного комфорта. Она была моим безопасным местом. Я никогда не была папиной дочкой, несмотря на мой интерес к его работе и хобби. Я боготворила свою маму, и мне казалось, что она никогда об этом не догадывалась.

— Я хочу, чтобы ты была такой, какой тебе нужно быть, чтобы чувствовать себя комфортно в своей шкуре. Я хочу, чтобы ты никогда не чувствовала необходимости соответствовать или следовать за другими, если это не то, кем ты являешься. Хорошо?

Вот так. Это была моя мама.

Поджав губы, я медленно кивнула. И я почти, почти сказала ей, что мой путь пересекся с путем Фишера.

Столкнулись.

И я не была уверена, что когда-нибудь снова найду свой собственный путь, потому что я любила его. Более того… несмотря на мое избитое и уязвленное самолюбие… мне нравилось быть с ним, даже если это не имело смысла. Даже если я никогда не скажу ему об этом.

Должна ли любовь иметь смысл?

— Значит, в клубе было весело?

Она кивнула.

— Да. Играл один из наших любимчиков.

— А Тиффани и Фишер… они поладили?

— Да, я думаю, что да. У них много общего. Они болтали во время перерывов и в баре, куда мы пошли после джаз-клуба. Она определенно заинтересована в нем, но у меня пока не было возможности поговорить с ним. Мне бы хотелось, чтобы он нашел себе кого-нибудь. Я знаю, что у него вечное сердце холостяка, но Фишер заслуживает большего.

Я хотела быть этим «большим».

Глава 23

Остаток субботы я не видела Фишера, потому что Рори повезла меня по магазинам, а потом мы пообедали. Мы закончили день в ее салоне, где она подстригла меня, хотя это был ее выходной, и мы обе сделали маникюр и педикюр.

Это был хороший день, который начался с того, что я оказалась в объятиях Фишера, а его рука лежала на моей попке.

В воскресенье утром я приняла душ и, надев полосатый комбинезон и туфли-лодочки, отправилась в церковь.

— Кофе? — спросила Рори со своего места на диване, в халате, с волосами, собранными в низкий хвост.

— Я в порядке. В церкви есть кофе и буфет с выпечкой. Знаешь, ты могла бы пойти со мной.

— Ммм… — Она сморщила нос. — Я больше не уверена, что гожусь для церкви.

Я хихикнула, засовывая несколько предметов в свою маленькую сумочку.

— Я не думаю, что существует такая вещь, как материал для церкви. В доме Господнем всем рады.

— Когда я думаю о доме Господнем, я думаю о рае, а не о невзрачном здании со спортивным залом, фитнес-центром, кофе и пончиками. Действительно… раньше строили церкви-катедрали, чтобы было ощущение, что в здании живет сам Бог, его дух витает в затейливой деревянной резьбе, парящих контрфорсах и потрясающих витражах. Извини… я не думаю, что в доме Господа должна быть баскетбольная площадка, хотя я люблю баскетбол.

— Справедливо. — Я рассмеялась. — Увидимся позже. Не знаю точно, когда. Я сказала Брендону, что после церкви мы можем снова пообедать.

Свидание. По сути, я обязалась назначить себе еще одно свидание. Но если Фишер мог пойти и насладиться общением с полуобритой Тиффани, то я могла преломить хлеб с Брендоном после воскресной службы.

— Тебе нужны мои ключи? — спросила Рори, когда я открыла дверь.

Я забыла упомянуть, что Брендон также подвозил меня до церкви, поскольку у меня еще не было машины, а брать машину Рори с собой в город я не хотела.

— Брендон заберет меня.

Улыбка Рори удвоилась.

— Это… хорошо. Да? — Она вцепилась в эту фразу, как собака в кролика.

— Что он подвезет меня? Полагаю, да. Я все еще решаю кое-какие вопросы с бабушкой и дедушкой по поводу денег на машину.

Когда я позвонила им на прошлой неделе, мне ответили категорическим «нет». Они сказали «да» Accord или Forester.

— Ты понимаешь, о чем я. — Рори покачала головой.

— Покааа… — Я закрыла дверь и направилась к дороге.

Двое мужчин в моем мире, если их можно так