Шрифт:
Закладка:
– Это было рискованно, и полицейский не имеет права так обращаться с потенциальными важными свидетелями.
Алекс рассмеялся.
– Этот старик крепок как кремень. Он же «красный». Совсем как твой начальник. А я не полицейский.
– Может быть, но ссориться с таким человеком не стоит. Провоцировать его опасно. Можно нажить себе врага.
Алекс подумал, что это типичное заблуждение в отношении чисто «красных» личностей. Поскольку они встречаются довольно редко – под эту категорию подпадает менее десяти процентов, – многим трудно с ними общаться. «Красные» зачастую шумят и наседают, отчего человек инстинктивно отступает. Но если перед ними сдать назад, они начинают наседать еще больше, пока не загонят тебя в угол. Тут необходимо действовать по-другому: идти против ветра, не побояться возразить. Только тогда можно рассчитывать на уважение с их стороны.
– О’кей, в том, что ты говоришь, есть доля истины, но в восьми случаях из десяти схема «Возрази „красному“, чтобы добиться его уважения» работает. Можешь опробовать эту методику на своем комиссаре. Вероятно, поначалу он будет шуметь и ругаться, кидаться словами, которые покажутся обидными, но это быстро пройдет. Через пять минут он спросит, пойдешь ли ты с ним обедать.
Нина переключила передачу и нажала на газ.
– Мы находимся в разных условиях, Алекс. Ты можешь позволить себе рискнуть, потому что всегда волен уйти к другому клиенту. Но я, как полицейский, не могу из-за ссоры рисковать важным свидетелем. Если я ошибусь, все следствие может застопориться. Это другой мир. Мы не имеем на это права.
Алекс ничего не ответил. Об этом он не подумал.
В полном молчании они ехали обратно в город – не в таком, когда воздух наэлектризован от взаимных возмущений, но в тягучем и плотном, как смола. Стоит ли заговорить на отвлеченную тему? Пожалуй, лучше не надо.
За окном проносились поля с редкими деревцами. Совсем скоро они свернут с трассы и окажутся в городе.
– Так что будем делать? – спросила наконец Нина.
– Это твоя территория, – подумав, ответил он. – По крайней мере, мы получили отсрочку на пару дней, ведь Юханссон не захотел составлять заявление. Пока дело не переходит в зону официального расследования.
На самом деле Алекс не знал ответа. От консультанта ожидают, что в любой момент времени он знает все и обо всем, принимая его за своеобразную палочку-выручалочку. Так бывало не всегда. Но тот факт, что он понятия не имел, куда двигаться, он предпочитал никогда не афишировать – рано или поздно решение приходило. Иногда раньше, иногда позже.
У Алекса зазвонил телефон. Нина сосредоточилась на дороге: находясь в одной машине, очень сложно сделать вид, что не подслушиваешь чужой разговор.
Голос в трубке дрожал на грани истерики.
– Меня уволили, Алекс, уволили!
Он выпрямился на сиденье.
– Спокойно, Анки, дыши ровно.
– Эти скоты выгнали меня в пятницу! А я завтра уезжаю. Они это знали. Он это знал!
Все это совершенно против правил. Никогда не увольняй сотрудника в пятницу. Никогда – после обеда. Дай ему возможность уйти домой, если захочет, но оставь за ним право задержаться в офисе после такой новости и поговорить с коллегами.
Проклятье, да нельзя так поступать!
Алекс знал, что Анки собирается на три недели в США. В отпуск – проехаться от западного побережья до восточного. К этому путешествию она готовилась еще с прошлой осени. Он выслушивал рассказы о ее планах, смотрел фото, советовал, в какие города обязательно нужно заехать и что там посмотреть. Не могли же остальные этого не слышать…
– Председатель знал, что я уезжаю, – проговорила она уже со слезами в голосе. – Он заставил меня распечатать все отчеты, все материалы, все инструкции и описания – все что только можно. Три недели изводил меня своими вопросами. Я думала, это просто, чтобы подстраховаться на время моего отсутствия…
Само собой, он высосал из нее всю информацию. Выдавил все, что ему нужно было знать, прежде чем выкинуть ее за дверь.
– Я очень сожалею, Анки, правда.
Алекс вздохнул, стараясь избегать вопросительного взгляда Нины. Его накрыло волной стыда. Он ничего не сделал, чтобы предотвратить ситуацию. Как он мог бросить Анки в такую минуту?
– Это все… так чертовски… несправедливо… Это чистой воды оскорбление! А я так радовалась, когда ты хвалил меня за работу. Думала даже: вдруг повысят? Повысили…
– Понимаю, что ты возмущена. Имеешь на это полное право.
– А ты знаешь, какой сегодня день? – Анки перестала плакать, и голос ее приобрел стальные нотки.
– Нет, не знаю.
– Мой день рождения. Что ты на это скажешь? – Ее голос сорвался. – Хорошего тебе дня!
Разговор прервался. Алекс долго держал телефон в руке, прежде чем убрать его в карман.
– Что там случилось? – спросила Нина.
Алекс вздохнул, посмотрел в окно. Мимо на большой скорости проносился лес.
– Ничего особенного, – ответил он.
– Я тут, если захочешь рассказать. Нет ничего страшного в том, чтобы поделиться чем-то личным, – проговорила она как бы между прочим. – От этого еще никто не умирал. Уж точно – ни один консультант, истово желающий «сохранить лицо».
Алекс невольно улыбнулся. Переходим на откровенности? Ну хорошо…
– Проблемы в офисе. Несколько недель наш председатель гонял Анки, администратора, лучшего и единственного. Наседал на нее с утра до вечера – чтобы в результате уволить без предупреждения. В пятницу. В конце рабочего дня. Перед отпуском. В день рождения.
– Просто кошмар, – сказала Нина, крепче сжав руль. Костяшки побелели, как будто она мысленно уже навесила пару-тройку ударов в челюсть этому самому председателю. Что ж, справедливо.
– И теперь тебя мучает совесть?
Алекс пожал плечами и задумался.
– Я чувствую ответственность за Анки. Я очень хвалил ее работу буквально недавно. Получается, как будто дал ложную надежду на повышение.
– Но… ты… мог что-то сделать, чтобы этому помешать? Председатель послушал бы тебя?
– Не исключено. Иногда можно заставить его прислушаться. Если действительно вступить с ним в бой.
– Он «красный»?
Консультант Алекс Кинг улыбнулся.
– Более «красного» ты никогда не встречала. Ему ровным счетом наплевать на все, что не приносит ему выгоды. Правда, он может иногда помочь другим – но только если ему это ничего не стоит.
Нина провела рукой по волосам.
– А ты никогда не говорил ему, что он дерьмо?
Алекс отвернулся, припомнив тот неприятный случай,
