Шрифт:
Закладка:
– Стало быть, вы ничего толком не знаете? Вы беседовали с друзьями семьи?
Инспектор сложила руки на груди.
– На этом этапе у нас и появляются вопросы к вам. Когда вы в последний раз разговаривали с дочерью?
– Несколько недель назад. Мы общаемся, когда нам есть что сказать друг другу. Иногда она звонит мне, иногда я ей.
Нина кивнула.
– С кем общается семья? Что вы можете рассказать нам?
Юханссон подвинулся вперед на своем диване. Кожа неприятно скрипнула.
– Вы разговаривали с их коллегами по работе?
– Пока нет. Но ведь Фредрик – фрилансер, а Мартина, если я правильно понимаю, аудитор. Ни у одного из них нет коллег в традиционном смысле.
Стен-Инге развел руками, словно желая сказать: «Чего же вы ждете?»
– Что вы можете рассказать о круге общения семьи? С кем они встречаются?
– Такого они не рассказывают старому хрену вроде меня, – ответил Юханссон. – Я занимаюсь своими делами, а в их дела стараюсь не вмешиваться. Как выглядела обстановка в доме?
– Все было на своих местах – по крайней мере, насколько мы могли судить. Никакого погрома или бардака.
Юханссон нахмурился.
– Никаких следов… как это у вас называется… борьбы? Драки?
– Ничего. Убеждена, что всему этому есть рациональное объяснение.
– Какое же, например? – спросил хозяин дома. Было в нем что-то такое… Отчего у Алекса холодок бежал по жилам. Непростой человек.
– Например, что они уехали в отпуск, – впервые вмешался он. – Случалось, что родственники людей, отправившихся позагорать на пляже, заявляли в полицию об их исчезновении. А Фредрик, как мы все знаем, изрядный разгильдяй.
Нина бросила на него удивленный взгляд и наверняка ущипнула бы, если бы могла. Алекс это проигнорировал.
– Так он разгильдяй? – подозрительно переспросил Юханссон.
– Само собой, вы в курсе, что ваш зять не самый организованный человек. С таким же успехом он мог спонтанно увезти всю семью в Бангкок.
– В Бангкок?
– Будете составлять заявление? – спросил Алекс. – В этом случае мы сможем начать формальное расследование. Мы примем необходимые меры для скорейшего достижения результата. Встретимся со всеми, с кем нужно. Зададим им массу вопросов.
Стен-Инге откинулся на спинку дивана. Несколько секунд он жестко смотрел на «следователя по особым заданиям».
– Могу подождать еще пару дней. Возможно, они действительно уехали и скоро вернутся домой. Может, Мартина что-то мне говорила, но в моем возрасте не так просто запомнить подробности. Мне уже за восемьдесят, и дни иногда сливаются.
Нина улыбнулась.
– Мне показалось, что вы в отличной форме.
Собеседник не улыбнулся в ответ. Он вообще смотрел куда-то мимо них.
– Мы позвоним, если их трупы где-нибудь всплывут, – с дурацкой улыбкой проговорил Алекс. Ничего. Никакой реакции, только равнодушный взгляд.
Зато округлившиеся глаза Нины сказали о многом.
– Чем вы заполняете свои дни? – спросила она, желая отвести тему от ужасной шутки «коллеги». – У вас довольно большой дом.
Юханссон наконец улыбнулся, но глаза его оставались холодными.
– Дел много.
– И давно вы здесь живете? – спросила она.
– Сорок лет. Прошу. – Он поднялся. – Вам пора.
Тяжелая дверь с глухим звуком закрылась за ними. Воздух снаружи показался свежее, чем раньше: Алекс готов был поспорить, что температура упала на несколько градусов, пока они сидели в элегантном зимнем саду.
Они уже отъехали метров на двести в сторону шоссе, когда Нина наконец открыла рот.
– Как ты мог сказать, что мы позвоним, если их трупы где-нибудь всплывут? Ты нормальный?
– А разве мы не позвонили бы в этом случае?.. Не сердись. Я хотел проверить, слушает ли он нас. Я намеренно произнес это с улыбкой, так что он не обратил внимания на смысл моих слов. Его мысли были в другом месте. Это говорит только то, что ему плевать на нас.
– Или, может, только на тебя, – вставила Нина.
– Может. Так к каким выводам ты пришла?
Инспектор Мандер покачала головой.
– Старый дядюшка. Типичный «зеленый», я бы сказала. Только ворчливый, с учетом возраста. Почти все старики ворчливы.
Алекс посмотрел в окно на мелькающие деревья и садовые домики. «Зеленый»… Нет.
– На чем строятся твои выводы?
– Я что, на экзамене? Ну ладно. Он был спокоен и даже немного мил, только озабочен, – ответила Нина. – Тревожится за взрослую дочь, это понятно.
– Ты смотришь только на поверхность. На открытое поведение. А нужно анализировать детали, не общую картину.
– Вот как? – в ее голосе сквозило явное недовольство.
– Смотри. Он перешел сразу к делу – никаких разговоров на отвлеченные темы. Хотя люди из его круга жить не могут без светского вступления и бесед о погоде. Еще он не стеснялся задавать неудобные вопросы. Не был чувствителен к возможным конфликтам. Меня удивило бы, если б он не оказался чистейшим «красным».
– «Красным»? – переспросила Нина. – Он «красный»?
– Подумай сама. Когда мы позвонили в дверь, он сразу же открыл. Он уже довольно долго нас ждал и показывал свое нетерпение: ему хотелось поскорее начать. Провел нас прямо к тому месту, где мы должны были сидеть. Шел спиной к нам. Указал, куда именно сесть. Кофе уже стоял на столе.
– Он был заботлив, в точности, как ты рассказывал о «зеленых». Старался создать приятную обстановку.
– Угощать кофе – значит соблюсти приличия. Это факт. Но чашки уже стояли на столе, потому что так быстрее. «Зеленый» вдобавок предложил бы гостям что-нибудь к кофе. Печенье. Сахар. К своей же чашке он так и не притронулся. Не выпил ни капли.
– Может, он уже пил перед самым нашим приходом…
– И все же, «зеленый» составил бы нам компанию еще одной чашечкой. Каждый раз, когда ты что-то спрашивала, он возвращал тебе вопрос. И – что особенно очевидно – когда ты вознамерилась говорить о личном, он сразу же отмел все попытки. Ты спросила, долго ли он живет в этом доме. Что он ответил?
Нина зажмурилась.
– Он сказал… сорок лет.
– Отчитался, а потом сразу поднялся. Твое любопытство по поводу дома, довольно праздное, кстати, было ему абсолютно неинтересно. Он вышел из комнаты и выставил нас за дверь молниеносно, не особо заботясь об этикете. Из всего этого я осмелюсь сделать вывод: Юханссон вполне может оказаться человеком, которому есть что нам рассказать. Но без веской причины рта он не откроет.
Они успели выехать на шоссе, прежде чем Нина снова заговорила:
– Зачем ты вклинился в разговор?
– Мы чуть не потеряли контакт, – Алекс откашлялся. – У него возникли вопросы, и его возмущало,
