Шрифт:
Закладка:
– Почему нельзя? – настойчиво повторила Мария. – Разве Анита не твоя девушка?
– Я так считаю.
Прислонившись к парапету, Бернардо зажег сигарету, бросил спичку на улицу и проследил, как та падает.
– Сидеть одной на крыше небезопасно. В этом районе слишком много бездельников. Если тебя увидит здесь кто-нибудь из «Ракет», никто не знает, что может случиться.
Несмотря на теплый вечер, Мария задрожала.
– Неужели они могут сделать… это?
– Даже не задумавшись. – Бернардо глубоко затянулся сигаретой. – Кто-то из них сегодня вечером бросил вонючую бомбу в магазин Гуэрры. Если я его поймаю – руки оторву.
– Ты знаешь парня, который это сделал?
– Какая разница? Он из «Ракет». Первый, кого мы поймаем, за это ответит. Если бы они поймали одного из нас, то поступили бы так же.
– Но почему должно быть именно так? – спросила Мария. – Почему они вредят нам?
– Они говорят, что это мы вредим им тем, что приехали сюда. Знаешь, что я собираюсь сделать?
– Что?
– Завтра я пойду на Таймс-сквер с ребятами – Пепе, Смутьяном, Торо и Лосем. Мы отправимся в один из их сувенирных магазинов.
– Чтобы ограбить? – испугалась Мария.
Бернардо погладил сестру по щеке.
– Конечно нет. Чтобы купить несколько железных статуэток статуи Свободы. Они бывают вот такой высоты. – Он развел руками примерно на двенадцать дюймов. – Как раз подходящий размер, чтобы бить «Ракет» по голове. Знаешь, что написано на статуе Свободы?
– Нет, – ответила она. – И что же?
– Что-то о всех бедных, которые приезжают сюда в поисках лучшей жизни. Может, это и правда, – продолжал Бернардо, – но «Ракеты» так не считают. Поэтому мы должны вбить это в их тупые головы. И маленькие статуи Свободы для этого как раз подходят.
Мария встала перед братом. С широко раскрытыми глазами и так сильно колотящимся сердцем, что это пугало, она медленно покачала головой, поправляя узел галстука, который у Бернардо сбился набок. Ее брат прекрасно выглядел, но губы у него слишком тонкие, а глаза – как у попавшего в ловушку животного, которое ей однажды довелось видеть: полны страха, но вместе с тем непреклонной ненависти. Эта ненависть часто никак не выражалась, но была страшнее шумной ярости.
– Почему так должно быть? – спросила Мария и обвела рукой город. – Я не испытываю ненависти к этим людям.
– Но они тебя не любят. Послушай, – нетерпеливо добавил Бернардо. – Я не хочу, чтобы ты сидела на крыше одна.
Мария вытерла глаза.
– Даже с Чино?
– Даже с Чино, – сказал ее брат.
– Но я ему нравлюсь. Это правда – то, что он говорил маме с папой, что хочет жениться на мне?
– Это правда. – Бернардо обнял сестру и прижал к себе. Когда станешь невестой, ты сможешь быть наедине с Чино. Но никуда не ходи одна. Подлые американцы думают, что у них больше прав, чем у нас, и если они увидят такую девушку, как ты…
Он отошел назад и, склонив набок голову, осмотрел сестру.
– Черт, да ты просто прелесть. Чино – везунчик. Кстати, Мария, ты знаешь, что он одолжил маме с папой денег тебе на дорогу? И даже оплатил проезд одной из сестренок? Ты это знаешь?
Мария склонила голову.
– Знаю. Поэтому я должна усердно работать, чтобы отдать долг.
– Но он тебе нравится?
– Да, – ответила она.
Бернардо раздавил ногой окурок и достал из пачки новую сигарету.
– Ты сможешь полюбить его?
– Не знаю. Но он хороший парень.
– Давай спустимся с крыши. – Бернардо взял сестру за руку. – Гости разошлись, и ты можешь идти спать. Кстати, забыл спросить. Как тебе твоя новая работа?
– Мне нравится! – Мария хлопнула в ладоши. – Представь, работать в свадебном салоне! Платья, фата – все такое красивое.
– Ты будешь самой красивой невестой, – сказал Бернардо. – Красивее всех. Чино упадет в обморок, когда увидит, как ты идешь к алтарю. Может, он не такой, как остальные «Акулы», потому что у него есть работа. Но я бы не хотел для тебя никого из других «Акул».
Он открыл дверь для сестры и изящно поклонился:
– Да, Мария, он будет тебе хорошим мужем. Так что постарайся в него влюбиться.
– Постараюсь, Бернардо, – пообещала она. – Постараюсь от всего сердца. Ты тоже идешь спать?
– Позже. Надо повидаться с ребятами.
– Зачем? – спросила Мария. – Пойти на драку?
Бернардо поцеловал сестру в щеку и ответил уклончиво:
– Просто кое-что обсудить.
– Иди с Богом, – сказала она.
– Хорошо, – отозвался Бернардо. – Мне все равно, пойдет ли Он со мной.
Глава 2
Уже больше трех недель «Ракеты» устраивали засады на «Акул», и «Акулы» не трусили. Рифф выбрался на улицу из подъезда собственного дома, и кусок черного асфальта лишь на несколько дюймов пролетел мимо Бернардо.
С каждой ночью темп нарастал, пока Шренк с Крапке не стали наведываться в квартал каждый вечер с наступлением темноты в поисках Риффа, Бернардо и их парней. Но ребята лучше полицейских знали местные лабиринты. Согнувшись пополам в тесных кухонных лифтах, под полками в подвалах, под трубами, в темных закутках под лестницами многоквартирных домов, «Ракеты» и «Акулы» пережидали, пока район станет свободен от копов. Когда это происходило – а это могло случиться в два, три или четыре утра, – стрельба из укрытий возобновлялась, и каждое утро приносило новые жертвы, а квартал охватывало все большее напряжение.
Последние четыре ночи «Акулы» оказывались лучше «Ракет», проявляли больше изобретательности в устройстве засад, но «Ракеты» дали отпор. Рупор швырнул в бакалейный магазин еще одну вонючую бомбу, что должно было заставить Бернардо и «Акул» собрать все силы, но Бернардо не стал этого делать. В отместку он послал Пепе и Кусаку подстеречь Бэби-Джона на дневном киносеансе.
К спине Бэби-Джона прижалось острие ножа для колки льда, и его предупредили, чтобы не кричал. Его вывели в мужской туалет, где Кусака набил рот «Ракеты» туалетной бумагой, затем его запихнули в кабинку и отделали по первое число. После того, как Бэби-Джона окунули в унитаз, Пепе сделал ножом для колки льда надрез на его ухе и сказал, чтобы тот вернулся с этим клеймом к «Ракетам» и передал послание… «Акулы» готовы сражаться с «Ракетами», но не желают отыгрываться на стариках. Если трусливые «Ракеты» не прекратят свои действия, их хорошенько выпотрошат.
– Они ответят, – заявил Рифф «Ракетам».
Банда собралась в его квартире, потому что отец с матерью работали сверхурочно.
– Издевательства над Бэби-Джоном никому не сойдут с рук.
– Я жертва, – с гордостью произнес Бэби-Джон.
– Тебя заклеймили, – сказал А-Раб. – Думаю, ты теперь собственность пуэрторикашек.
Рифф стукнул по столу тяжелой рукояткой пружинного ножа.
– Прекратить болтовню. Ты знаешь, кто из «Акул» это сделал?
– Один из них был Кусака, – ответил Бэби-Джон. – Но ты же знаешь, все эти грязные