* * *

Сначала вернулись мысли, ленивые, словно улитки. И я, наверное, с целую минуту обдумывал одну такую, самую неспешную, которую едва удалось нагнать:

«Какого?» – коротко и ёмко.

Только уже затем я сумел похватать разбегающиеся остальные: «Я мыслю», «а значит», «существую!»

Затем вернулся слух.

Кто-то тихонько напевал, так мелодично и трогательно. А голос – девичий и... Короче, он нежно касался самых струн души, заставляя моё тело резонировать в такт словам и мелодии, льющимся в уши.

Восход луны приносит тьму,

И мы, рождённые в пещерах,

Наверх стремимся, в кутерьму,

Охотиться в одеждах серых,

Петь и плясать, гулять в ночи

Во славу несравненной Илистри́.

Её ты имя громко прокричи

И к сердцу Тьме дорогу отопри!

Вернулось обоняние. Воздух сырой и влажный. Я осторожно открыл глаза. Пение прекратилось. Ничего не видно! Вообще! Неужели я ослеп? Или это тот свет, где душе грешной суждено бродить в беспросветной тьме?

– О! Ты очнулся! Илистри услышала мой зов! Значит, ты принял её Тьму! – снова тот же совсем ещё девчоночий голос.

– Я! Где? – прохрипел в ответ я, едва узнавая свой голос.

– Прости-прости! Я забыла, что люди не видят в темноте! Один момент!

Шевеление и невнятный шёпот рядом. А затем пространство вокруг наполнилось тусклым зелёным светом. Надо мной нависал низкий потолок пещеры, а затем всё закрыла она. Склонилась и приветливо улыбнулась. Девочка-подросток. Чернокожая, остроухая, красноглазая. Очередная дроу. Белые волосы сплетены в тугую косу, а на лбу выбивается упрямая чёрная прядь. Не могу ручаться, я пока видел совсем немного тёмных эльфов, но лицо этой чем-то отдалённо напоминало уже знакомую мне Аранэль. Только чуть помоложе и мило улыбающуюся. Лучезарно, я бы сказал, если это слово применимо к тёмным.

Она склонилась ещё ниже. Её волосы щекотали мне лицо, а горячее дыхание обжигало. Вдруг она быстро поцеловала меня в губы и отпрянула назад. Я даже не успел ответить, ни на поцелуй, ни на наглость.

– Вот и всё! Теперь ты – мой! – заявила она и рассмеялась, искренне, заливисто.

Я не смог удержать улыбки – настолько заразителен был её смех.

«Хватит лежать бревном! А то уже предметом считают и себе забрать удумали!» – решил я и присел.

Осмотрелся. Я – на кровати под тёплой меховой шкурой. Вокруг – довольно спартанская обстановка – стол, стулья да шкафы. Пусть и довольно изящно украшенные. Даже телека нет.

«А, ну да. Я же не в своём мире!»

– И как же зовут мою спасительницу? – я вновь оценивающе взглянул на эльфийку.

Отлично сложенное тело, взрослее, чем мне сначала показалось. Но кто их знает? Сейчас молодёжь такая пошла, что в возрасте никогда нельзя быть уверенным. Пока не заглянешь в паспорт!

– Лалвенде Ондорон, – радостно прощебетала дроу. – Но ты можешь называть меня просто Лалвен, так и быть. Ну же! А как же зовут моего первого наложника?

Она опёрлась обеими руками на кровать и снова приблизилась ко мне.

– Да почём мне знать, – я пожал плечами.

«Чего-то как-то похолодало... Ба! Да я же голый под шкурами! В чём мать родила! Чё за дела!»

– Так у тебя нет имени? Или забыл? – Лалвенде смешно скривила губы и задумчиво уставилась куда-то в потолок. – Не беда! Я сама могу назвать тебя!

– Вот спасибо... Меня Владиславом зовут. Для друзей – Влад.

На этот раз я избежал упоминания слова «просто».

– Влад, – посмаковала на языке моё имя тёмная. – Влад Лалвендур.

– Вообще-то у меня иная фамилия, – скромно заметил я.

– Уже нет, – обрадовала она меня. – Лалвендур!

– Это так не работает! – возмутился я.

– У нас – так!

«Посмотрим! – мысленно пообещал я – Даже не собираюсь спорить с возможно ребёнком. Дайте мне только к своим попасть!»

– Ондорон... Где-то я уже слышал эту фамилию...

Она рассмеялась:

– Дурачок! Это не фамилия, а имя великого Дома. Ондорон означает – Скалистые горы.

– А Аранэль, – предположил я...

– Моя старшая сестра. Её имя переводится буквально – Принцесса! – поведала мне Лалвен.

– Сес-тра. Ты, получается, тоже принцесса?

– Нет, Лалвенде Ондорон переводится как Смеющаяся дева Скалистых гор.

– Тебе имя очень даже идёт, – оценил я. – Но я про другое! Какую должность в Доме занимает твой отец?

– А... Ты про это. Наложник королевы. А отец Аранель – муж королевы. Так что в этом роде я тоже принцесса. Но кронпринцесса – она. И после матери займёт трон.

– А король?

– А что король? На почётное содержание. В какую-нибудь роскошную пещеру.

– Чёт я не понял, у вас матриархат, что ли?

– Угу-сь!

– Хорошо, с этим всё ясно! Тогда следующий вопрос... А почему я, собственно, голый? – я специально даже заглянул под шкуру, что здесь служила вместо одеяла. – Точно. Даже без исподнего!

– Как бы это тебе сказать... Чтобы не обидеть, – Лалвенде смотрела на меня задумчиво и обеспокоенно.

– Говори, как есть, – отчего-то я начинал злиться.

И не мудрено! Сначала одна сестрёнка травит меня, а затем оставляет подле себя, чтобы насладиться моей агонией. А затем вторая из их рода раздевает, переименовывает и, вообще, городит какую-то чушь!

– Ну, как знаешь! Скажем так... Лежачие больные они такие... – замялась принцесса. – Короче, ты сильно испачкался!

Она засмущалась и отвела взгляд.

«И правда! А чего я хотел? Ходить под себя, а за мной... Да я же, вон, чист и вполне ухожен!»

– Спасибо! – тихо, но искренне поблагодарил я. – Тяжело, наверное, со мной пришлось слугам.

– Эмм... У меня нет слуг, – так же тихо ответила Лалвен, – а доверить тебя сестриным я просто не могла.

«Вот так номер! Это она сама? Такая миниатюрная и хрупкая? Валандалась со здоровенным мужиком? С плебеем? Принцесса! Пусть и побочной ветви. Да что она такого во мне нашла? Да не, не может быть, чтобы любовь с первого взгляда и до гроба».

– И? Как? Я того стоил? – осторожно спросил я.

– Это во многом будет зависеть от тебя, – улыбнулась мне принцесса. – Или ты хотел умереть?

– Нет, конечно,