— в этом вся история корыстных преступлений. В прошлом мы много раз писали об основных чертах этого самого ограбления в различных вариантах. И я не вижу в нем ничего достойного нашего внимания. Посвятим ему два-три абзаца под рубрикой «Хроника преступлений». Трезвомыслящие, трудолюбивые головорезы вкладывают сто семьдесят пять тысяч долларов и три года кропотливой работы для постановки в натуре ограбления банка. Чистый доход от предприятия — триста двадцать пять тысяч долларов. — «Если разделить на троих, — прикинул Рой, — получится за три года трудов по тридцать шесть тысяч в год каждому. Да… Такая скромная оплата, несоизмеримая с риском и проявленным профессионализмом, еще раз доказывает, что в наше время ограбление не окупает себя — в достаточной мере». — Что-то вроде этого. А нет ли у нас чего-нибудь на более высоком уровне? Нужно три передовицы.

У Нэта Сперлинга других предложений не оказалось. Я посмотрел на часы: десять сорок пять, сделано мало, практически ничего, о раннем ленче нечего и мечтать. И придется мне оставить всякую надежду посовещаться с Роем и Хагеном. Слово взял Тони Уотсон, он говорил короткими нервными фразами, а когда волновался — замолкал вовсе. На мой взгляд, он лучше подлечил бы свою неврастению, а то и совсем избавился бы от нее, если бы не потратил четыре-пять тысяч долларов на психоанализ. Впрочем, если учесть трудности нашей профессии, без этого лечения Тони мог бы потерять квалификацию.

— Комиссия по благосостоянию подготовила бюллетень, — сказал он и, помолчав немного, продолжал: — Он будет опубликован в следующем месяце. Но мы можем заполучить его копии. Я читал одну из них. Это бюллетень о преступном бизнесе, связанном с подпольными абортами. Весьма основательный. Комиссия три года исследовала проблему. Они охватили все, от подпольных акушерок до больших и дорогих частных санаториев. Выяснили, кто их держит, на какие средства и зачем. Приведены медицинские результаты, положительные и отрицательные. Причины, последствия. Это исчерпывающее исследование проблемы напрямую. Первое в таком роде. Официальное, разумеется.

Задолго до того, как Тони закончил, Рой наклонил голову так, что подбородок касался груди, и начал что-то быстро записывать.

— К каким заключениям они приходят? Какие дают рекомендации? — спросил он.

— Ну, в отчете они указывают на ряд причин. Материальные затруднения — главная причина прерывания беременности как у замужних женщин, так и…

— Ладно, оставим это. Нам придется сделать собственные выводы. А что они говорят о помощи старикам?

— Что? Да ничего, насколько я помню.

— Неважно, я думаю, в этом что-то есть. Мы возьмем этот их бюллетень и покажем читателям, что́ он на самом деле означает. Начнем с цифр по социальному обеспечению престарелых. В частности, возьмем пособия на похороны и покажем убедительные контрасты. С одной стороны — сколько наше правительство тратит ежегодно на то, чтобы хоронить умерших, с другой — сколько народ тратит на то, чтобы дети не рождались: сравним, так сказать, начальный и конечный пределы жизни. Свяжитесь с Медицинской академией и Медицинским колледжем, добудьте краткую историю абортов да захватите с собой фотографа. Наверное, у них там есть коллекция древних и современных инструментов. Несколько фотографий обеспечат нужный эффект. Еще полезней будет обзор древних методов.

— Одним из них была волшба, — сказал Берт Финч, обращаясь к Тони.

— Отлично, — заметил Рой. — Не забудьте и это включить сюда же. А еще можете обратиться в Американское общество владельцев похоронных бюро, они дадут вам цифры расходов на смерть, а мы им противопоставим расходы на борьбу с зарождением новой жизни. Обзвоните десяток универмагов, узнайте, сколько будущая мать тратит на одежду и все прочее до рождения ребенка. Да не забудьте привести парочку цитат из статьи Джонатана Свифта об ирландских детях.

Рой посмотрел на Тони, худое веснушчатое лицо которого выражало сдержанность.

— Я не совсем это имел в виду, Рой. Я-то думал, мы просто немного драматизируем результаты. Результаты исследования, проведенного Комиссией.

Рой подвел черту под своими записями в блокноте.

— Вот что мы сделаем: проведем экскурс в бизнес, связанный с подпольными абортами. Вторгнемся в общую проблему взаимодействия продолжения жизни с преступностью. Но рассмотрим ее на высшем уровне, только и всего. Продолжайте разрабатывать вашу тему, а когда бюллетень будет готов, мы его проштудируем и обратим внимание читателей на истинные последствия описанного там положения, указав одновременно на упущения в работе Комиссии. Но не дожидайтесь официальной публикации. Можете вы добыть хотя бы черновой вариант, скажем, через две-три недели?

Тони Уотсон, задохнувшись, молчал, и это свидетельствовало о том, что по крайней мере две тысячи долларов на лечение были брошены псу под хвост. Наконец он выдавил из себя:

— Попробую.

Совещание проходило как все, которые были прежде, и, если не произойдет какого-нибудь чуда, как сотни подобных обсуждений, предстоящих в будущем.

Через месяц убийство четырех человек на уединенной ферме, о котором говорил Нэт Сперлинг, сменится перестрелкой в Чикаго, склонность Тони к социологическим исследованиям произведет на свет отчеты о досрочном освобождении заключенных, новую страховую статистику, всеобъемлющее решение Верховного суда. Какова бы ни была тема, она сама по себе ничего не значила. Все дело заключалось в виртуозности каждого из нас и всех вместе взятых.

В конце холла, в отделе Сиднея, было окно, из которого много лет назад выбросился уже почти забытый всеми помощник редактора. Мне иногда приходила в голову мысль, не сделал ли он это после совещания вроде сегодняшнего. Собрал свои записки, прошел по коридору в свою комнату, открыл окно и сиганул вниз.

Но мы пока что не сошли с ума.

То, что мы утвердили на этом совещании, через три месяца прочтут миллион с лишним наших сограждан и примут наше печатное слово как нечто окончательное. Сами они могут этого не осознать, могут даже оспаривать наши решения, но все равно воспримут наши доводы, запомнят некоторые фразы, сформулированные в авторитетном тоне, и в конце концов у них сложится мнение, совпадающее с нашим.

Другой вопрос, конечно, откуда возникали наши мнения. Мы просто получали толчок извне и отмечали на обращенном к читающей публике циферблате больших часов правильное поясное время.

Но время, будучи меркой, по которой кроились и которой руководствовались столько жизней, порой странным образом подводило нас.

Без пяти двенадцать даже примерный план апрельского номера был еще слишком тощим. Леон Темпл и Рой завели бесполезный спор о некой радиопрограмме, которую Леон расценивал как серьезный заговор против здравого смысла, стало быть, чуть ли не как уголовное преступление, а Рой возражал, заявляя, что эта программа всего лишь мелкая неприятность.

— Она идет на довольно низком уровне, почему мы