убеждению, сложившемуся в результате расследования дела. Немногие следователи решались возражать прокурору, но такие были. И мне пришлось этим правом воспользоваться по делу об убийстве, переданному мне через три месяца после его совершения. После еще трех месяцев расследования судебная перспектива не появилась, но я получил письменные указания прокурора: предъявить обвинение и направить дело в суд. После моих возражений дело передали другому следователю, расследовали его еще два года, дважды направляли в суд. Получили оправдательный приговор, после его отмены и дополнительного расследования вновь направили в суд, получили на доследование и затем дело приостановили.

Сейчас, на первый взгляд, это право осталось у следователя. Только заменили «прокурора» на «руководителя следственного органа». Разумеется, и у прокурора осталось право вернуть дело на доследование. Но обязанность «поручает производство следствия по этому делу другому следователю» из нормы закона исчезла. И среди следователей уже нет желающих возражать теперь уже двум начальникам. Не видят смысла. Высказать свою точку зрения они, конечно, могут. Но после короткой реплики начальника остается только единственная версия – версия начальника (согласованная с прокурором).

Осуждение невиновных начинается именно со следователя. «Признание» рождается по настойчивому предложению оперативников, но процессуально обвинение оформляется следователем. Причем, в процессуальные документы нередко вносятся обескураживающе неграмотные фразы, приобретающие характер обязательного клише. Так, всеми следователями г. Балашова долгое время в постановление о привлечении в качестве обвиняемого, после слов «установил», вносилось следующая формулировка: «…около 20 часов 00 минут, более точное время следствием не установлено…». Ну нельзя говорить «около», если время установлено с точностью до минуты. Кстати, такая «точность» уже вызывает сомнение, она характерна лишь для военных распоряжений. И «более точное время» установить можно только на некоторых спортивных состязаниях. Но при обычном исчислении времени это не принято. Но зато, как звучит красиво… По крайней мере надзирающий прокурор так посчитал. А возражать такому «профессионалу» – значит 100% получить дело на дополнительное расследование (основания он найдет другие) и лишиться премии. И выходят от него следователи, пожимая плечами. Как гласит армейская злая поговорка: «Я – начальник, ты – дурак». Сложно следователю проявить эрудицию и выработать индивидуальный слог. Такое желание быстро пропадает. Так и воспроизводится посредственность. И лишь после ухода надзирающего прокурора на повышение безграмотное клише перестало применяться. Нередко даются непререкаемые указания, не имеющие ничего общего с процессуальным законом. Как правило, неофициальные. Ведь для письменных указаний нужно и время, и умение обоснованно их излагать. А привыкнув к трафаретам, этим умением обладают не все. И не любят их давать, ведь по ним можно в некомпетентности уличить. Так, практиковался одним из надзирающих за следствием прокуроров устный запрет следователям фиксировать (!!!) ходатайство обвиняемого о рассмотрении дела в особом порядке. Незаконность таких требований он прекрасно осознавал, поэтому категорически их отрицал и утверждал, что это выдумали следователи. Другой прокурор дал «авторитетное» указание знакомить с делом отказавшегося от ознакомления обвиняемого в присутствии понятых и адвоката путем оглашения следователем четырех томов дела. Привыкшая беспрекословно выполнять все указания следователь Наркоконтроля (благополучно канувшего в Лету) в ранге подполковника, оказалась от такой перспективы на грани нервного срыва, но дала задание пригласить понятых. Согласиться с многочасовым присутствием при этом абсурде я не мог. Пришлось объяснять следователю, что при ознакомлении с материалами дела участие понятых процессуальный закон не требует, а отказ от ознакомления вполне допускает с фиксацией этого отказа

подписью самого следователя. Единственное условие – следователь должен предложить обвиняемому изложить мотивы отказа и занести их, либо отказ от их изложения, в протокол. Увы, ни надзирающий прокурор, ни следователь не удосужились перечитать соответствующие нормы закона.

При отсутствии самостоятельности следователь не может стать квалифицированным профессионалом. Увы, само понятие «профессионализм» перестало быть универсальным. Ведь это уже традиция: каждое правоохранительное ведомство готовит своих юристов в своих учебных заведениях. При одних и тех же уголовном и процессуальном законах свое, ведомственное, их понимание и толкование. А теперь уже и экспертиза становится ведомственной. Объективности расследованию все это не прибавляет.

Увы, но и следователи по особо важным делам далеко не всегда служат примером для подражания. Позорным примером служит дело Героя России, полковника ВДВ Валентина Полянского. Это пример неприемлемости следователем самого понятия психологического контакта и полного неуважения к подследственному. Избитый в московском метро сотрудниками патрульно-постовой службы полковник был отдан под суд за применение насилия в отношении представителя власти. Судом в этой части он был оправдан, а по статье «оскорбление представителя власти» дело было прекращено «за примирением сторон». Испытанного унижения прошедший «огонь и воду» Герой не выдержал. Он покончил с собой из наградного пистолета, оставив записку, на которой неровным, срывающимся почерком написана лишь одна фраза: «Меня убил Пахомов А… 2.02.09 г.» («Российская газета» от 23.01.2009 «Девять граммов в защиту чести», «Комсомольская правда» от 21.02.2009 «Герой России Валентин Полянский: «Меня убил Пахомов»). Служебная проверка Следственного комитета в отношении Артема Пахомова нарушений в действиях следователя по особо важным делам не установила. Прокуратура оценила прокурорский надзор по этому делу жестче – три причастных к нему прокурора были наказаны, включая увольнение.

Работа следователя не терпит равнодушия и безразличия, связана с высокими психологическими и физическими нагрузками, требует концентрации внимания, умения постоянного анализа поступающей информации, отбора из её большого объема крупиц сведений, необходимых для логического и последовательного построения версий, их дальнейшего подтверждения или опровержения. Необходимо держать в памяти существо показаний многих людей и постоянно сопоставлять с ними получаемую новую информацию. Лишь тогда вырабатываются так необходимые наблюдательность, тонкая интуиция, внимание к мелочам, цепкая память, склонность к логическому мышлению и анализу. Профессионализм приходит с годами постоянной работы по отработке необходимых навыков. Следственную работу, без преувеличения, можно назвать творческой: «Где нет нутра, там не поможешь потом». Но, как и другие профессии, она может иметь и профессиональную деформацию: несколько повышенную подозрительность (вспомните Пуаро у Агаты Кристи), одностороннее восприятие различных обстоятельств, уверенность в собственную непогрешимость и непререкаемость.

Следователь должен предвидеть судебную перспективу, своевременно устраняя все пробелы расследования, парируя возможные версии, а иногда и провокации подсудимых; заранее представлять поведение обвиняемого и свидетелей на суде, возможную позицию защиты, все неожиданности, которые могут почему-либо возникнуть. Следователь должен уметь смотреть на свое дело с разных позиций и, лишь уверившись в твердости и правильности своих выводов, подписать обвинительное заключение.

К сожалению, высокие психологические нагрузки приводят к раннему «выгоранию». Следователи прокуратуры, расследовавшие тяжкие, вызывающие общественный резонанс, преступления, долгое время не имели льготной выслуги, и, зачастую, не дорабатывали до 60 лет. Явно необоснованная «дискриминация» с коллегами из МВД была ликвидирована. Одновременно со следователями прокуратуры льготы по выслуге лет получили и прокуроры. Следствие из прокуратуры вскоре изъяли, а полученные благодаря следователям льготы у прокуроров остались.

Быть профессионалом или ремесленником – это Ваш выбор. Даже принадлежа к не стремящейся к совершенствованию системе можно «не терять лица», проводить следствие на высоком профессиональном уровне, не допуская досадных ошибок. И заслужить уважение оперативных работников. Примеры такие в российском следствии имеются. Прокурор Московской судебной палаты Ровинский Д. А. полтора столетия назад напутствовал молодых следователей: «Опирайтесь на закон… с целью сделать добро и принести пользу. Даст бог, чтобы вы могли сказать всем и каждому: что вы служили делу, а не лицам; что вы старались делать правду и приносить пользу; что вы были прежде всего людьми, господа, а уже потом чиновниками».

Следовать ли этому наставлению или смотреть на доставленного вам подозреваемого как на совершившего преступление негодяя – это вопрос и вашей совести, и вашей квалификации. И при безоговорочном выполнении указаний, грамотный следователь придет к убедительным выводам, исключающим привлечение к ответственности невиновного. Не высказывая руководителю сомнений в обоснованности его указаний, ставьте его перед установленными ВАМИ фактами, исключающими указанную квалификацию. Возможность стать Следователем всегда есть в любых условиях.

Имея практический опыт, пишу о вполне доступных и исполнимых «секретах» сложнейшей работы следователя. И привожу примеры упрощения, небрежности и прямого игнорирования требований процессуального закона, допускаемого