Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Классика » Рассказы - Лазарь Осипович Кармен

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 69
Перейти на страницу:
выпадут — околевать будут. Ты водку пьешь, куришь, Танька?

— Боже меня сохрани. Ни капли во рту никогда не было, и табаку не нюхала.

— Это ничего, научишься. Мы тебя научим. Будешь пить, легче на душе будет… Ну, ладно, спи! Завтра вставать рано. Ох, грехи наши!..

Кляча поерзала на своем матраце и уснула.

Уснула и Танька.

Кляча разбудила ее рано.

Несмотря на рань — три часа ночи, — в палате почти никого уже не было. Только две-три женщины позевывали и потягивались на своих матрацах.

— Хочешь, — спросила Таньку Кляча, — со мной в гавань идти? Что-нибудь да заработаем.

Таньке ничего не оставалось, как согласиться.

Впрочем, она согласилась охотно. Кляча первая обласкала ее, первая утешила, накормила и посвятила ее в незнакомую жизнь, и Танька почувствовала к ней дочернюю привязанность.

Она даже в уме решила никогда не оставлять полуслепой старушки, одинаково с нею несчастной и одинокой.

И они пошли.

Дорогой Кляча знакомила Таньку с портом и наставляла ее:

— Нас, Танька, женщин, что стреляют в порту, много. Шестьдесят штук наберется. Ссор поэтому и разладу среди нас много. Вижу, например, с телеги упал кусок угля. Я — к нему. Нагнулась, а тут, как воробьи, налетят на тебя душ пятнадцать женщин, опрокинут и все рвут кусок. Оно, положим, везде и всегда так. Жрать всем хочется. Ну, да бог с ними! Теперь, Танька, — правило. Помни: чуть морская акула, стражник, значит, увидит тебя, ты немедля хоронись за вагон, а не то — в клепки или черепицу. Лезь к черту за пазуху, куда хочешь, не то беги что есть духу. Морская акула — человек казенный. Он не любит, когда люди шатаются зря, без дела и только норовят что-нибудь стрельнуть, склюнуть. Правило второе: что соберешь, клади в мешок и мешок держи крепко. А то кадыки непременно у тебя его выхватят. Что соберем, продадим, а выручку пополам.

Танька слушала, утвердительно кивала головой и шла следом за торопливой старушкой.

— Забирай влево, лево на борт! На Платоновский мол! — скомандовала Кляча, когда они очутились в гавани. — Там со вчерашнего вечера должен стоять батумский пароход. Он приходит по четвергам через каждые две недели. Уж я расписание знаю. А для чего он нам, знаешь?

— Не знаю.

— То-то! На том пароходе — кочегар. Мы попросим его, и он разрядит топки и даст нам перегар. Перегоревший уголь, значит.

И старуха, несмотря на свои шестьдесят лет с чем-то и кривой бок, делавший ее похожей во время нагибания на клячу, быстро заковыляла меж тюков, ярусов шпал и клепок, ежесекундно нагибаясь и подбирая каждый уголек, зернышко и кусочек хлопка.

— Танька, не плошай, — каждый раз повторяла Кляча.

И Танька не плошала. Она нагибалась к земле без конца и отдыха.

— Все подбирай! — командовала Кляча.

— Ай! — вдруг вырвалось у Таньки.

Танька, ковыляя в согнутом положении, больно ударилась головой о вагон.

— Что? — спросила Кляча.

— О вагон стукнулась! — протянула Танька и схватилась за голову. На голове у нее показалась кровь.

— Бывает! — равнодушно заметила старушка. — Я не раз нарывалась на вагон и на клепки. Надо глядеть в оба. А то прошлым летом Манька Наездница так стукнулась, что пять дней в больнице лежала…

Первый дебют Таньки был удачный. Усталая, она гнулась под мешком, набитым всякой всячиной. Гнулась также под своим мешком и Кляча.

В три часа Кляча решительно заявила:

— Шабаш, на сегодня довольно! — и обе потащились к эстакаде.

Дотащившись, Танька уронила мешок и брякнулась оземь. Она обессилела.

— Больно? — спросила старушка.

— Ох, больно, бабушка. Страсть как поясницу и шею ломит. Будто молотили на них.

— С непривычки это, Танька. Ты вот десяточек лет, как я, поработай, гни шею и поясницу — привыкнешь. Ну, давай разбираться, выворачивай добро, камни самоцветные, серебро, золото, жи-и-во!

Танька отстегнула передник, развязала оба мешка и опростала их. Получилась куча. Танька поглядела на нее, выпучила глаза и развела руками.

— Чего глаза выпучила? — осерчала Кляча.

— Бабушка, да что мы с этой кучей-то делать будем? Как разберемся?

— Разберемся. Нам не впервые. Делай только, что я делаю. — И старуха разбила кучу на две части.

Одну часть она подвинула к себе, а другую к Таньке.

И началась вторичная работа, тяжелее первой.

Это была работа сказочной Золушки. Работа грязная, неблагодарная и в высшей степени утомительная.

Шли часы. В порту давно зашабашили угольщики, полежалыцики и сносчики. Перестала скрипеть эстакада и греметь паровые краны. И кое где уже вспыхивали огоньки.

А они все сидели, не разгибая спины и перебирая пальцами.

В стороне от них в нескольких кучках лежали выбранными: уголь, полгарнца проса, четверть фунта канифоли, немного железа и щепок.

Они теперь спешно очищали хлопок. Хлопок они подобрали в агентстве и в сорном ящике.

Кляча чистила ловко. Танька же дергала, чистила и под конец бросила. Сору в хлопке было больше, чем самого хлопку.

— Что? — нахмурилась Кляча.

— Фу-у, уморилась!

— Ты вот как я, барыня, лет десять поработай, уморишься больше. Хлопок чистить, матушка, не то, что репу. Ослепнуть можно.

— А много выйдет из него чистого-то?

— Из хлопка-то? Фунта полтора выйдет. По две копейки за фунт считай…

Поздно вечером работа была окончена, «товар» продан, и они отправились в ночлежку.

Прошло пять лет.

Танька не расставалась с Клячей, привязалась к ней, освоилась с портом и вполне специализировалась в своей неблагодарной работе.

Она работала теперь одна, без Клячи.

Кляче перевалило за семьдесят. Она ослепла и весь день лежала под эстакадой.

Лежит, бывало, Кляча в тени на мешках и на рогоже. С одной стороны защищает ее от резкого берегового ветра и пыли громадный сорный ящик, а с другой — вагоны. Лежит, чуть дышит и не шевельнется, как мертвая.

К вечеру придет Танька, разберется в своем мешке, добудет хлеба и водки, даст Кляче закусить и выпить и поведет ее в ночлежку. А там уложит ее, как дитя малое, на матрац и укроет теплым.

Танька большей частью оперировала на «пункте», где чаще стоят иностранные суда, и на угольной гавани.

Она завязала прочное знакомство со всеми кочегарами, которых знала по имени и отчеству, и «Джонами» (англичанами), с которыми научилась объясняться по-английски.

Пришел английский пароход, и она тут как тут.

— Mister! — стучится она в иллюминатор к кочегару-негру.

Кочегар открывает иллюминатор.

— What do you want? Что тебе надо?

— Some coal please! Немного угля, пожалуйста! — подмигивает ему Танька глазом и улыбается.

Негру это нравится.

— How much? Сколько? — спрашивает он, тоже подмигивая ей и скаля зубы.

— Побольше!

— All right! — И иллюминатор

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 69
Перейти на страницу: