Шрифт:
Закладка:
Он скользит как тень, подолгу останавливаясь над каждым спящим.
Один лежит, разметавшись, и бредит. Лицо у него красное. Фельдшер достает термометр, нагибается и измеряет температуру. Сорок градусов.
Фельдшер зовет сторожа и больного отправляет в больницу.
Фельдшер продолжает обход дальше.
Здесь, в углу, кто-то стонет, там мечется горячечный больной, раздирая на себе сорочку, а еще дальше кто-то истекает кровью. И он, этот честный санитар, подбирает всех без исключения.
Будучи предубежденным против медицины, дикарь особенно предубежден против больницы.
— А ну ее! — отмахивается он руками, когда заговорят о ней.
Больница, по его мнению, — тюрьма, застенок.
— Там и табаку негде достать, и водки!
И чего только они не делают, чтобы не угодить в больницу. Они прибегают к самым курьезным уловкам.
Фельдшера встречают постоянно в приюте невообразимым шумом.
— Фельдшер идет, фельдшер!
— Добрый вечер, ребята, кто болен — откройся!
— Все здоровы! — отвечают дикари хором.
— Чувствительно благодарим, вашими молитвами! — отзывается один шутник.
Но фельдшер не доверяет им и начинает обход.
— Эй, пс! Куда?! — останавливает он старающегося улизнуть ночлежника.
Тот заикается.
— Стой, брат!
Лицо у ночлежника так и пышет жаром.
Фельдшер расстегивает ему ворот и сует термометр под мышку.
— Да тебя, брат, в больницу отправить надо! У тебя жар!
— Не хочу! Вы уж лучше дайте мне каких-нибудь порошков или капель!
— Что ты! — урезонивает его фельдшер. — Какие капли! Ступай, там тебя вылечат.
— Да мне на работу завтра!
— Ты что же, — начинает сердиться фельдшер, — заразить всех людей хочешь!
— У меня и квитанции больничной-то нет! — продолжает изворачиваться дикарь.
— Дам записку, и пустят! Ну, будешь рассказывать! — выходит из себя наконец фельдшер. — Иван, возьми его!
И сопротивляющегося дикаря выпроваживают.
Бывают и такие анекдотичные случаи.
Приходит в амбуланс тряпичник.
— Дайте, — говорит он, — лекарства, только скорей — некогда.
А у самого — тиф.
Фельдшер пускается на хитрость.
— Обожди, брат, сейчас получишь! — И сам садится писать отношение в больницу.
Тот начинает ерзать. Догадался, видно.
— Господин фельдшер, мне бы на минуту на двор, — просит он.
— Ступай, только смотри приходи сейчас!
— Сейчас, господин фельдшер!
Проходит час-два. Дикаря нет. Фельдшера начинает мучить совесть.
— Упустил его! Теперь пойдет, ляжет и перезаразит всех.
И, напялив на себя пальтишко, он отправляется в поиски.
Он ищет беглеца по приютам, харчевням и каждого встречного опрашивает:
— Видали вы такого-то?
— Нет! — отвечают ему.
— Если увидите его, тащите ко мне!
Но напрасно! Точно провалился человек. А, глянь, через день-два в приюте сразу заболели еще трое тифом.
Совесть начинает мучить сильнее честного фельдшера. Он инстинктивно чувствует и догадывается, откуда исходит зараза.
— Надо во что бы то ни стало, — решает он, — изловить беглеца!
— Вы кого, господин фельдшер, ищете?! — подворачивается ему бойкий стрелок.
— Рыжего, Петрова!
— Да он на море ракушки ловит! Идемте!
Фельдшер идет с ним.
И что же?! Сидит себе этот самый Петров с повышенной температурой на набережной, свесил над водой свои босые ноги и чистит длинным крючком сваю. [5]
А возле него — шапка с ракушками.
— Наконец-то нашел тебя! Ах ты, разбойник! — восклицает фельдшер.
А тот как вскочит, как бросится вдоль мола к эстакаде.
— Держи его! — кричит фельдшер.
Рыжий летит, перепрыгивая через тюки, бочки с канифолью и ящики, вырываясь из дружеских объятий, простираемых ему по пути усатыми стражниками и гогочущими биндюжниками. Но под эстакадой его задерживают.
И берут раба божьего Петрова, усаживают его в дрожки и увозят в больницу.
Фельдшер после этого вздыхает свободнее…
Больше всего возни фельдшеру с повторными.
Вы имеете понятие о повторных?
Если вы поранили, например, палец, вы идете к врачу. Врач делает вам перевязку. Несколько перевязок, и вы застрахованы от гангрены.
В порту не то.
Является в амбуланс дикарь и стонет. У него на ноге — рана.
Фельдшер тщательно промывает ее, накладывает повязку и говорит:
— Приди завтра.
— Ладно!
Но дикарь целый месяц не кажет носа. Он наконец является.
— Как рана?
— Ой!..
Фельдшер обнажает ее и видит сильное нагноение. Ногу от нагноения даже вздуло.
Фельдшер опять промывает рану и накладывает повязку.
Дикарь уходит и к вечеру, выпив, вываляется в грязи. Повязка сползет и загрязнится. И так без конца.
Вот вам и повторный, вечно перевязывающийся и досаждающий фельдшеру!
И таких повторных в порту масса.
Обилие повторных можно объяснить частью нуждой, частью пьянством.
Впрочем, нужда — главный поставщик повторных.
Дикарь, как бы он ни был болен, работает. Да иначе и нельзя. Кто его кормить будет?
Приходит однажды к фельдшеру с раной на голове угольщик.
Фельдшер, по обыкновению, промывает ее и накладывает повязку.
— Василий Неоныч! — просит больной.
— Что?!
— Нельзя ли полегче повязку-то?!
— Как?! Ведь надо, чтобы воздух не проходил.
— Да вы, право, легче! А то меня не возьмут на работу! Больной, скажут!
— Хорошо! Я легко перевязал, только будь завтра! Слышишь?!
— Слышу!
Но он приходит не завтра, а через месяц.
— Ну-ка, покажи свою голову.
Угольщик показывает. И о ужас! Форменная рожа у него на голове. Она захватила всю волосяную область и ползет на лицо и шею.
Надо видеть фельдшера за работой, в амбулансе.
Как он возится с больным! Он обмывает ему грязную, черную, пять лет, быть может, не мытую ногу, скоблит ее, пока не покажется человеческая кожа и не обнаружит страшную, шириною в кулак, язву.
И, дезинфицируя ее, он приговаривает:
— Говорил, будет худо, а ты не слушал. Помни, пропадет твоя нога, останешься ты калекой. Будь человеком и явись завтра! Я переменю повязку. Я ведь, чудак ты человек, для твоей же пользы.
От него фельдшер переходит к другому больному.
— Вот тебе порошки. Наведайся-ка ко мне денька через два.
— Что тебе? — спрашивает он третьего.
— Мне бы хинину, Василий Неонович.
— Как?! Я ведь тебе дал вчера хинину!
— Да у меня украли его.
— И вечно у тебя крадут! На! Смотри, чтобы это в последний раз!
Порт, как видите, обширная больница. Ходячая.
Ходят себе здесь люди и в снег, и в дождь, кто с острым воспалением кишок, легких, кто с плевритом, кто с тифом и инфлюэнцей.
И живут они!
«Маленький человечек» нередко над этим задумывается. Как понять, например, такое явление?!
Взял он раз больного и измерил его температуру. У больного оказалось тридцать девять градусов с чем-то.
Больной, как водится, отправить себя в больницу не дал. И фельдшер махнул на него рукой.
— Не набросить же на него аркан и волочить его в больницу.
Через несколько недель фельдшер встречает его.
Тот смеется, бодрый, веселый такой, и как гаркнет:
