Шрифт:
Закладка:
Так что чистку с мойкой честно игнорировали и офицеры, и матросы. А иногда, что ещё хуже, гамак стирали в морской воде, и тошнотворный запах травяных смесей (если их добавляли, конечно же) и соли смешивался с запахом экскрементов. Вода с верхних палуб просачивалась вместе с грязью и мочой животных, проникая в трюмы, и вскоре в районе балласта образовывалось зловонное озеро, полное мёртвых крыс и личинок. Как я узнал, при плавании через южные регионы, в таких местах любили размножаться зелёные мухи. Крайне пакостные твари, переносящие множество болезней. Что уж тут говорить о комарах, вшах и блохах с животных?
Благо, что мои «апартаменты», как и комнаты своих солдат, убирали слуги. У меня это были Вель и Морриган, у остальных менее симпатичные дамы, но все-равно, порядок, хоть на своей условной половине, я старался держать. Вообще было желание прекратить контактировать с экипажем, но... вольно или невольно приходилось этим заниматься, хоть и не часто.
Большую часть времени я вообще не общался ни с кем и ни с чем. При редких схождениях на берег тщательно мылся и приводил себя в порядок. Нет, на корабле тоже про это не забывал, но на нём воду приходилось экономить. А иногда так хотелось, особенно, когда я, весь мокрый и потный, лежал на такой же влажной кровати, банально опуститься в бочку с водой!
Причём погода сейчас стояла не самая жаркая, просто влага... её было слишком много. Кроме того, на этих кораблях не было систем вентиляции. Световые люки тоже располагались не оптимально, поэтому воздух на нижних палубах был затхлый и тяжёлый. Балласт не вычищали до постановки корабля в порт. А когда ставили, выносить балласт присылали слуг или рабов, потому что мастера с верфей брезговали к нему даже подходить.
Камбуз, как и на других аналогичных этому кораблях, размещался под загонами для скота и сообщался с ними люком. С одной стороны, удобно — кухня и потенциальные блюда рядом. С другой — постоянная вонь от испражнений животных. Там же, под загонами, находились и лазареты, так что во время эпидемий больные лежали, в прямом смысле слова, в грязи и фекалиях, что мало способствовало выздоровлению.
Впрочем, «свежее мясо», забиваемое прямо тут же, не делало корабельную еду лучше. Вонючую пищу, которую готовил местный кок страшно было даже брать в руки. К счастью, как я упоминал ранее, запас продуктов предусмотрительный Хоч заготовил сам. И ведь не гурман я, просто... не привык к тому, что здесь предлагали. Жуйте своих личинок сами, господа мореплаватели.
Это путешествие запомнится мне надолго. «Лучшее», за последнее время. Впрочем, отрицательный опыт тоже опыт, верно? Наверное, если бы не окно в каюте, то и вовсе пришлось бы откатываться, ибо в какой-то момент ощутил, что зрение откровенно плывёт. Проветрил комнату, облил себя чистой водой, немного размял тело и пришёл в себя, наблюдая за горизонтом и дыша более-менее свежим воздухом.
Подобные проблемы повторялись ещё несколько раз, но каждый следующий был всё реже и слабее, а по итогу и вовсе сошло на нет.
По идее, можно было бы не сидеть в каюте, а пойти на палубу. Там и свежее и приятнее, но... Во-первых, такое больше хорошо, когда укачивает, а эту свою слабость я давно перерос. Во-вторых, не хотел мешаться под ногами матросов, ибо тут и без нас было тесно, а на палубе, вдобавок, постоянно отирались мои собственные солдаты. В-третьих... сами матросы. Ух, как же меня начал бесить их вид!
Большая часть команды корабля, что нашего, что двух других, ходила в одних набедренных повязках, едва прикрывающих собственные гениталии. Это было обусловлено той же гигиеной. То есть — её отсутствием. Надевать полноценные штаны просто не было смысла, ведь в районе паха ткань чаще всего были цвета чайной розы, а сама команда через аналогичный срок плавания больше напомнила каторжников — воняющих, бородатых и грязных. Чтобы не мыть волосы, их собирали в косичку сзади. Стрижки, которые практиковались некоторыми командирами, зачастую вызывали настоящие матросские бунты, а потому прижились лишь в военной среде. Даже железнорождённые не всегда соблюдали подобные рамки, хотя уж кто-кто, а они не даром считались одними из лучших моряков.
Впрочем, часть этих проблем была и с военным флотом, но уже какое-то время назад была успешно решена. Ведь когда сменилась правящая династия, то Роберт сделал мастером над кораблями своего брата — Станниса. Это был суровый и серьёзный человек, не понимающий юмора. Однако лишь он сумел наладить порядок.
Как я уже сказал, ранее мне везло. Я даже не осознавал, насколько!
Первое плавание, ещё на Ступени, прошло на аккуратных, королевских кораблях, которые копировали своё строение от железнорождённых. Обратно я приплыл на них же. Во время плавания на Эссос, за трофеями кхаласара, морской путь прошёл на новеньком, трёхмачтовом паруснике. Обратная дорога была на личном корабле архонта Пентоса, который, разумеется, был идеально вычищен и представлял собой вершину корабельного искусства.
На Медвежий остров я плыл со своей семьёй, о чём прекрасно знал Демей и, очевидно, позаботился о лучшем корабле, которое смог отыскать в Ланниспорте. О чём я его, когда осознал своё везение, сердечно поблагодарил.
Суть моей удачи дошла до меня лишь тогда, когда пришлось впервые воспользоваться обычным купеческим судном, на котором перевозили товары. В тот момент мне срочно нужно было добраться из столицы до Белой Гавани. Это было самым началом военной операции против одичалых и армию к Стене уже привёл верный Демей. Я же, посчитав себя самым умным, это время сидел в Королевской Гавани и «управлял» страной.
Смысла гонять полноценный флот не было никакого, ведь все войска уже были на месте. Мне нужно было перебраться лишь самому, с верным штабом слуг и сотней элитной охраны. Так что я воспользовался услугами знакомого купца, который как раз держал путь в сторону Белой Гавани. Вот тогда я и столкнулся со всем вышеперечисленным. Сейчас я понимаю, что у него всё было ещё не так уж ужасно, на порядок лучше, чем на этой помойной посудине, где я вынужден обитать сейчас. Но тогда... О, меня это настолько удивило и поразило, что я не поленился и трижды допросил этого человека. Меня крайне интересовала его садистская сущность. Ведь ничем иным я не мог объяснить столь ужасные условия
