ворота. Если его там убьют, а на тебя больше никто покушаться не будет, значит…

— И как это сочетается с милосердием? — приподняла бровь я.

— Недоброе это милосердие, если ради блага одного многие страдать должны, — набычился братец.

— Пока страдаю только я. И то больше нервами, — буркнула я. — Один против одного, братец. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что пока этого ящера тут не было, ничего такого у нас не водилось.

— Ну, так и меня тут раньше не водилось. А вот крысу поискать надо.

— Какую крысу? — взвился Энрико. — Тебя убить пытаются, а ты о припасах думаешь!

— Я имела в виду, что шпиона надо искать.

— А…

— Вот тебе и «а». Кого бы ни пытались убить, меня или Розье, в любом случае стрелок должен был знать, что мы будем на заднем дворе. Много аристократов лично проверяют привезённые налоги, Энрико?

— Никто не проверяет, — вынужден был признать тот. — Деньги потом считают, это да.

— Ну вот. А арбалетчик свалился именно с той крыши.

— Верно, госпожа, — закивала Леона, пропустив привычные титулования вроде светлости. — Он сразу туда пошёл, никого не спросясь.

— А должен был попросить разрешения на моё убийство? — невольно усмехнулась я.

— Да нет! — махнула рукой женщина. — Но если бы он спрашивать стал, где, мол, хозяйка, где её гость, мне бы сразу донесли. Я за таких любопытных домашним медную деньгу даю. Про то все знают.

— Домашним… А дворовым?

— А дворовых чего спрашивать? Что они про хозяев знать могут? Разве, когда на охоту выезжают или в гости. Так вы не ездите никуда.

— Тоже верно. Но откуда-то же эти гады знали, где я буду! И поварёнок проклятый… Он же где-то поварской колпак стащил. А уж про то, что тут во всех комнатах всякая дрянь сладкая расставлена, и вовсе только домашние знали.

— Вообще-то это общепринятое поведение, — вставил Энрико. — Ну, в богатых домах.

— Вот как? Чёрт…

Меня всё еще потряхивало, но скорее не от страха, а от злости. Всю жизнь я считала, что мой дом — моя крепость. Так меня приучила бабушка, так жила впоследствии я сама. Стальные двери в нашей квартире стояли столько, сколько я себя помнила. На окнах блестели полоски сигнализации. Когда я стала постарше, я даже как-то спросила бабушку, зачем всё это. И услышала в ответ, что в своём доме надо чувствовать себя в безопасности всегда. И вот сейчас меня этой безопасности лишили.

— Значит, так… — сказала я наконец. — Ворота закрыты, мост поднят. Пусть так и остаётся. Налоги можно принять и перед замком — погода хорошая. Пусть стража проверяет любого, кто захочет войти. Леона, найди того, кто грамоте обучен. Пусть сядет у калитки и каждого записывает: кто вошёл, кто вышел, что нёс. Переходим на осадное положение, скажем так.

— А я бы всё-таки выгнал дракона, — проворчал Энрико.

— А я оставлю его здесь. И эта тема больше не обсуждается.

— Воля ваша, ваша светлость, — скривился брат. — Но если из-за него убьют тебя, то я сам его придушу.

— А это уж ваша воля, служитель, — отзеркалила его гримасу я. — Но если ты, прежде чем убиться об дракона, не обеспечишь Бельфор наследником, то я тебе и за Гранью покоя не дам.

— Вы уж простите, господа великодушные, — поднялась Леона. — Но если из-за ваших реверансов в замок вернётся Марыська, то я вас обоих и с того света выживу. Я могу идти, ваша светлость?

— Иди уж, — засмеялась я.

Энрико смотрел строго, но в уголках губ тоже прятал улыбку. Однако не успела Леона дойти да двери, как кто-то тихонько постучал. Мы переглянулись.

— Войдите, — сказала я долгую минуту спустя.

Створка приоткрылась, и в комнату просунул голову стражник.

— Ваша светлость, там ваш гость очень просил встречи.

— В такой час? — нахмурился Энрико.

— Простите, ваша светлость, но он сказал, что хочет сообщить вам что-то важное, связанное с сегодняшним.

— Ладно… — медленно проговорила я. — Приведите его.

ГЛАВА 37

Минут десять мы просидели в полном молчании. Леону я, несмотря на недовольные взгляды брата, отослала. Энрико ничего на это не сказал, но демонстративно поудобнее устроился в кресле. Мол, меня ты не отошлёшь. Хотя я, в общем, и не собиралась. Сегодня я уже поймала себя на симпатии к дракону, а потому предпочитала держать рядом брата, как лакмусовую бумажку: всё ли в моём поведении нормально, или в странных слухах про тягу Окрыляющих к драконам есть здравое зерно.

— Ваша светлость! — Розье поклонился подчёркнуто официально. — Простите за столь поздний визит.

— Ничего. Я часто ложусь поздно, — так же в полном соответствии с этикетом отозвалась я.

Энрико громко фыркнул и отвернулся.

— Так что вы хотели, шевалье? — спросила я, проигнорировав недовольство братца.

— Я прошу вас приказать стражам открыть ворота, — поклонился дракон.

— Простите, что вы просите? — опешила я.

— Открыть ворота. Я должен уйти.

— Интересно, — я поставила локти на стол и оперлась подбородком о сложенные в замок пальцы. — А теперь подробнее, пожалуйста.

— Вчера в ваш замок пробрался убийца…

— Откуда вы знаете?

— Служитель рассказал мне об этом за завтраком. Тогда я не придал этому значения. Мало ли кто может болтаться при большом замке. Но сегодняшнее нападение расставило всё по местам. Я уверен, что охота идёт за мной.

— Видишь! Даже дракон это понимает, — вставил Энрико.

— Погоди, — остановила я. — Почему вы решили, что убийцы приходили за вами, шевалье?

— Вы женщина, — пожал плечами Розье. — Зачем вас убивать?

— Если это единственная причина… — нахмурилась я.

— Нет! Меня уже пытались убить на границе вашего баронства. Только ваши воины не дали убийцам довести дело до конца. Теперь они пришли сюда. И я не хочу подвергать вашу жизнь опасности. Поэтому прошу вас открыть ворота.

— И куда вы пойдёте? — спросила я просто ради того, чтобы что-нибудь сказать.

— Пока не знаю, — снова пожал широкими плечами он. — Наверное, в своё поместье. Особенно если вы одолжите мне коня.

— Коня… Конь —