— Всё интересное вам передадут, — пообещала я. — Да и сами потом спросите, если что.

Сотник ушёл, но я всё еще продолжала сидеть, не двигаясь с места.

— Что с тобой? — насторожился Энрико.

— Да нет, всё нормально, — отмахнулась я, поднимаясь.

На самом деле ничего нормального не было. Там внизу меня ждал убийца. Не столкнись я с ним вчера в коридоре, вполне могла бы закинуть в рот ягодку-другую перед сном. И Энрико мог бы. И Розье. И какая-нибудь вороватая служанка. Стоило мне только подумать об этом, как пальцы сами собой сжимались в кулаки: «Мой дом — моя крепость!»

И в тоже время там внизу меня ждал мальчишка, который едва ли успел отметить свой восемнадцатый день рождения.

«Но я не там, где выросла. И жить мне предстоит здесь и сейчас!» — одёрнула я себя.

В полном молчании мы спустились в подвальные казематы. С парня уже успели содрать всю одежду, кроме коротких нижних штанов. Худое жилистое тело, покрытое множеством синяков, да еще накрепко связанные руки не добавили мне решимости. И я остановилась на пороге камеры, рассматривая пленника. В нашу прошлую встречу он явно добавил себе солидности, подложив что-то под одежду. Сейчас он не выглядел ни сытым, ни дюжим.

— Почему он здесь? — недовольно спросил Энрико. — Не знаете, куда разбойников отправлять? Мастер где?

И тут подросток вдруг бросился мне в ноги.

— Пожалейте, госпожа хорошая! — взвыл он, и по испачканному лицу потекли крупные как горох слёзы. — За что меня сюда?! Что я сделал?

— Что ты сделал, точнее, попытался сделать, ты и сам знаешь, — я отступила, не позволяя пленнику к себе прикоснуться.

— Не знаю, госпожа хорошая! Пожалейте! — продолжал рыдать тот. — Я в горы ехал, к дядьке. Он у меня охотой промышляет. Соль ему вёз. Тут как прилетит камень в спину, я с лошади и сверзился. Бугай какой-то на меня налетел. Побил, через седло перекинул и сюда приволок. Что я сделал, милостивая госпожа?! Пощадите! У меня матушка больная. Три сестрёнки мал мала меньше!

— Это у него в кармане нашли, ваша светлость, — ко мне подошёл один из стражей, держа двумя пальцами за кончик измятую бумагу с даже на вид липкими пятнами того же цвета, что остались вчера на моём испорченном платье.

Мальчишка ожёг воина таким злобным взглядом, что зачатки сочувствия быстро выветрились из моей головы.

— А это ты сестрёнкам угощение вёз? — холодно проговорил Энрико, забирая у стража бумагу. — Ну-ка, лизни сладенького…

Малолетний убийца шарахнулся назад, будто его ткнули раскалённой спицей.

— Вот и всё, — брат брезгливо бросил листок в стоявшую в коридоре жаровню. — На дыбу его. Пусть расскажет всё о лагере работорговцев.

— Пощадите, милостивая госпожа! — мальчишка снова бросился ко мне. — Бесы попутали! А у меня братишки малые! Я сам всё скажу. Только обещайте, что жизнь мне сохраните!

— Ты и так всё скажешь, — Энрико брезгливо оттолкнул малолетнего убийцу. — У тебя на руке три засечки. Что это у вашего племени значит? Не хочешь рассказать милостивой госпоже об этом?

— Пощадите, госпожа! — ещё громче взвыл мальчишка.

— И что это значит? — в полголоса спросила я.

— Каждый такой шрам — успешный заказ, — не замедлил с ответом брат. — У него на счету три искры. Ещё одна, и печать гильдии бы появилась. На дыбу его и повесить.

— Погодите, служитель, — остановила я брата и повернулась к бывшему поварёнку. — Рассказывай, мерзавец. Говори всё. Если расскажешь что-то интересное, я сохраню тебе жизнь.

— Обещаете, госпожа? — тут же подался вперёд тот.

— Баронское слово.

— Аниселла! — возмутился Энрико.

— Кто приказал меня убить? — спросила я, не обратив на возглас брата никакого внимания.

— Господин. Важный такой, с тросточкой, — отозвался парень. Слёзы высохли словно по волшебству, и я поняла, что он гораздо старше, чем кажется.

«Идиотка! — я отвесила себе мысленную оплеуху. — Здесь же живут дольше, следовательно, и стареют медленнее!»

— Кто он, как его зовут?

— Как зовут — не знаю. Его все «господин» называли. Даже барон.

— Какой барон?

— А бесы его знают, — пожал плечами парень. — Барон и барон. Я не спрашивал. У нас это не принято.

— Высокий или худой? Старый? Или молодой? Какие они из себя?

Пленник охотно выдал всё, что запомнил, но угадать кого-то по этому словесному портрету было бы невозможно. Лица «господа» скрывали под шляпами, имён не называли. А так среднестатистические аристократы: кружева, ленты, бархат. Начищенные кирасы и усаженные драгоценностями мечи.

— О! — вспомнил он наконец. — У барона, что у господина вашу голову выпрашивал, на кирасе снизу змея была выбита. Выше-то я не видал, он в плащ кутался.

— Змея… — задумчиво повторил Энрико, — Где-то я такое видел…

— Вспоминай, — бросила я через плечо и снова посмотрела на пленника. — И как он мою голову выпрашивал?

— Дык, господин меня из столицы привёл. Аж через две арки прыгали, не пожалел деньгу. А как в клоповнике этом вылезли, тут же этот со змеёй подскочил. Мол, баронесса — дура, с королём воевать вздумала. Пусть малец, я то бишь, и её заодно порешит.

В голове зашевелились какие-то смутные догадки, но парень продолжил, не дав им оформиться.

— Но я не будь дурак, сразу сказал, что за две головы дороже будет. И двойную плату с них стряхнул. Видите, госпожа, ничего я от вас не скрываю, всё как перед Единым рассказываю, — парень заискивающе улыбнулся, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Меня — заодно, а кого…

— Да гость тут у вас есть какой-то. Мне не больно-то рассказывали. Сказали, гостит в замке Бельфор дядька, шевалье Розье его звать. Вот он, значит, зажился на белом свете.

Энрико вдруг круто развернулся на каблуках и пошёл к выходу. Я недоуменно посмотрела ему вслед. Но окликать не стала. Его застарелое отвращение к драконам начинало меня потихоньку раздражать.

— Откуда тебя привели? — снова обратилась я к малолетнему убийце.

— Из столицы! — парень даже чуть расправил плечи.

— А вторая арка? — напомнила я.

— Вышли мы