Лиц их было не видно, все закрывали черные забрала шлемов.

– А им все равно. – Лев, держась рукой за лоб, встал на ноги и щелкнул пальцами.

Бойцы южного сопротивления синхронно сняли шлемы.

Я смотрела на людей, и мне становилось дурно. Лиц у них не было. Не было глаз, рта, носа. Просто чистая кожа, обтягивающая черепушку.

– Вот почему южное сопротивление так странно себя вело в последнее время, – проговорил Як.

– Но они же приходили на собрание. – Во мне еще жила надежда, что нормальные люди остались.

– Много ли надо времени, чтобы стать запамятом? – Як разрушил все мои мечты.

– В городе больше не осталось людей, – подытожила Нора.

Як кивнул.

Я все гадала, как помочь южному сопротивлению, а ему уже не помочь. Мир все сделал сам. Значит, осталось вырваться из города и вынести зарок того, что история не повторится.

Всяких-разных надо было отвлечь: они уже оправились от страха перед дубом и снова лезли отовсюду. Подлетела юстрица и села рядом. До невозможности знакомая птица. Она открыла рот, широко зевая. И до меня дошло, на кого она похожа. Где ее головы.

– Это же ты Охота, – выдала я.

Юстрица посмотрела на меня и кивнула.

– Яна, – позвала Нора. – Плохая идея пытаться что-то получить от птицы-мора. Она ничем не лучше Лихо.

– Вытащите меня отсюда, – отозвалась птица, – помогу. Ну или поляжете все, и никакой кот вам не поможет.

– Чем ты можешь нам помочь? – недоверчиво спросил ворон.

– Нам надо отвлечь всяких-разных, – ответила я вместо юстрицы. – Это проще всего сделать с помощью Охоты.

– С помощью моих голов, – проговорила птица-мор. – Давно пора собрать их все вместе.

– И как их звать? – спросил Як и отвлекся на Льва, который давал какое-то указание людям без лиц. – Эй, контуженый, ты что задумал?

Лев ничего не ответил и юркнул в толпу запамятов.

– А ну стой! – Як ломанулся за ним.

Юстрица коснулась меня крылом:

– Давай научу. – Птица быстро наговорила нужные слова и отодвинулась подальше. – Не медли, терпением здесь только Лихо обладает, да и у него оно на исходе.

Я вдохнула полной грудью и начала речитативом: в словах главное показать намерение, зачем ты зовешь то или иное существо. Рожденное естественно или созданное кем-то, это не важно, важен посыл, так сказала птица. Я старалась не думать о Яке, быстро исчезнувшем в толпе запамятов, о всяких-разных, которые юркнули вслед за ним.

– Не для себя, а для всех и ни для кого. Не для власти, а для дела верного. От имени того, кто вас создал, от лица той, кому понадобились. Зову на помощь и с охотой открываю для вас небо.

Сначала было тихо, только шелест сотен ног и лап всяких-разных да пыхтение Лихо. Потом с неба стали медленно опускаться тяжелые облака, обретая форму птиц. Вот одна птица взмахнула крыльями, скинула с себя облачную массу и черным камнем понеслась в мою сторону. Следом за ней из каждого облака, всюду, куда хватало глаз, выпадали черные птицы, собирались в стаю и летели ко мне.

Охота пришла на зов. Ей было все равно, к кому идти. Птицы буквально попад али на всяких-разных, затевая с ними драку.

Нора тянула меня прочь из толпы в сторону дуба, юстрица не отставала.

– Уговор, – клекотала птица. – Уговор!

Нора сердито кивнула. Уговор есть уговор, свою часть юстрица выполнила, осталась наша. Условие, которое поможет добраться до дерева и уйти живыми.

Лев выскочил совсем рядом и махнул рукой. Блеснуло узкое лезвие, напоминающее перо. Я вскрикнула.

– Малыш, – он противно растянул слово на букве «ы», – я тебя отсюда никуда не выпущу.

Лезвие торчало из моего бока. В голове творился хаос. Сколько можно бороться и ходить по кругу? Сколько можно пытаться спасти этот чертов город, огребая от всех подряд?

Нора еще не видела ни Льва, ни нож, она в панике озиралась, пытаясь найти Яка. А я медленно оседала в ее руках.

– Кабзда твоему цар-рству, – услышала я голос рогатого ворона.

Лев не понял, о чем речь, пока не увидел, как тают ряды запамятов. Рассыпаются в прах, словно сделанные из пепла.

– Нет! – закричал жадный до власти человек. – Что ты творишь?!

Он поднял глаза на Лихо и выдал:

– И какой от тебя прок? Шатаешься бесцельно по городу, а когда нужна реальная помощь, от тебя не дождешься.

Лихо замерло, медленно повернуло голову и посмотрело на Льва.

Я перестала оседать на землю, в ногах вдруг появились силы. Что угодно, лишь бы не оказаться в лапах Лихо.

Я побежала, но Лев поставил подножку и рухнул вместе со мной, ободрав здоровую руку.

– Чтоб тебя черти уволокли, – вырвалось у меня.

– Обойдется, – услышала я рядом хор высоких голосов, но никого не увидела.

Лихо больше не путалось в проводах, и дома ему не мешали. И ноги-полозья стали очень шустрыми, а длинные руки – цепкими. Одной рукой оно уперлось в асфальт совсем рядом со мной, второй раздавило машину. Я старалась не думать, что там осталось тело Стаса. Рука страшно горела, как тогда, после пруда, когда мне удалось развести огонь. Всякие-разные навалились на нас со Львом, стало тяжело дышать. Тот, не обращая внимания на всякую шушеру, навис надо мной и принялся меня душить.

Ну нет, я не могла позволить себе погибнуть от рук больного на всю голову. Позвала Охоту: одна из черных птиц протиснулась сквозь клубок всяких-разных, коснулась моей руки, вспыхнула ярким факелом и вылетела из толпы, разгоняя навьих в стороны. Следом за ней загорелись и остальные. Словно огненные шары, они стали врезаться в сизое тело чудовища, делая его меньше.

Рогатый ворон спикировал прямо на Льва и вцепился ему в волосы, стараясь клюнуть в глаза. Лев от неожиданности отпустил меня, задел торчащий нож. Я закричала.

Подбежала Нора, с легкостью подхватила меня и потащила дальше.

Почему крона так далеко? Почему мы столько бежим, а дуб не становится ближе? Словно пространство, наоборот, расширяется.

С другой стороны меня поддержал Як.

– Что случилось?

– Я ничего не понимаю в этом хаосе, – ответила Нора.

Я обернулась. Лихо стало размером с человека, каким я впервые увидела его в лесу. А в небе не осталось ни одной птицы, все сгорели. За нами бежал Лев, спотыкаясь и чертыхаясь. Сверху на него нападал рогатый ворон.

Они быстро добрались до нас, Лев споткнулся и упал.

– Каково это – любить мертвеца и каждый день жалеть, что вы были рядом так мало? – выдохнул он и посмотрел на меня.

– Каково это – жить без