Шрифт:
Закладка:
– Может, они только об этом узнали, допросив Леру Федотову? – хмыкает лысый следователь. – Ладно, к чёрту эти игры… Как думаешь, зачем вообще Молчалин их арестовал?
От меня не укрылась резкая смена тона. Понтий Петрович собрался, смотрит серьёзно, впитывает информацию. Почему-то он верит мне и это радует.
– Они были на озере и в лесу, – я хотел было начать рассказывать полную историю, но передумал. – Там произошло… очередное сражение между игроками. Между мной и другими игроками, если быть точным. Лера с Валерой многое видели и многое слышали, а тут вы вызываете их на допрос. Они бы рассказали… всё. И про игру, и про игроков, и про квест. Правда, я не знаю, как в этом всём замешан Молчалин, но он
– …решает подчистить концы, – хмыкает Понтий Петрович. – Там рядом с лесом, где были найдены тела, находится один из тренировочных полигонов спецназа фсбэшников. Ничего подозрительного не вспоминается?
Я вспоминаю дриаду-зоофилку с ником Лесная фея. Что в ней могло намекать на связь с местным ФСБ? Только если…
– Вражеский игрок щеголял камуфляжной одеждой и армейскими берцами, словно солдат, – вспомнил я. – Однако, у меня нет времени сейчас с вами сидеть. Мне надо идти, поэтому послушайте меня внимательно.
– Камуфляж и берцы, – кивнул Понтий Петрович. – Да, я слушаю тебя.
– Завтра мы идём, – я задумался, подбирая слова. – Спасать наш город. Я и мои друзья. Однако, вся эта ситуация ненормальна и только наших сил может не хватить. Мне показалось, что вы честный человек, поэтому у меня к вам есть просьба.
Вздыхаю. Мне ничего не остаётся кроме того, чтобы просить – у меня нет никаких рычагов влияния на лысого следователя.
– Какая же? – спрашивает он.
– Помогите вызволить или хотя бы защитить Леру с Валерой. То, что их забрало ФСБ, не означает ведь, что к ним нет никакого доступа?
– Не означает, – кивает мой собеседник. – В принципе, если я постараюсь, то смогу добиться либо вызова на допрос, либо участия в их допросе.
– Вот и хорошо, проследите, пожалуйста, за ними. Чтобы ничего не случилось. Мне кажется, если вы проявите официальное внимание, то от них будет сложно избавиться.
– Хорошо, – Понтий Петрович встаёт со скамейки. – Я сегодня же вечером попытаюсь организовать допрос – с коллегами знаком.
– Вы поверили мне…
–… Потому что сам что-то такое и подозревал, – хмыкает он. – К этому Молчалину и ФСБ ведут ниточки пары десятков загадочных убийств и исчезновений, которые произошли как раз в последние пять дней. Иди уже, Мэлс, пока я не начал сомневаться в твоих словах. У меня профессионально развита подозрительность.
Я жму его руку и, развернувшись, быстро покидаю двор Лерочкиного дома.
Прости Лерочка, но у меня нет времени разбираться в твоей ситуации.
Мне надо вывезти из города родителей.
Открываю мобильник и среди кучи разных сообщений и смсок от друзей вижу официальное оповещение МЧС и ФСБ:
«Уважаемые жители города N-ск! В связи с террористической угрозой в городе объявлен режим ЧС – чрезвычайной ситуации. Длительность – с 18.05. по 20.05. Постановление Правительства N-ского края за номером 19093 вводится комендантский час 20.00 до 07.00! Просьба не покидать дома в указанный период!»
Восемнадцатого мая – это сегодня. Сейчас ровно шесть часов вечера. Если я хочу, чтобы родители успели покинуть город, действовать нужно решительно.
Глава 18. Долгий день – 3
Когда я пришёл домой, родители и сестрёнка что-то громко обсуждали на кухне:
— Вы же... вы же... больные! — с обидой кричала Алиса. — Это безответственно!
Протиснувшись мимо трёх выстроенных в ряд чемоданов, напоминающих мне парашютистов, изготовившихся к прыжку из квартиры, я оказался на кухне.
— Привет дружной семье! — говорю громко, привлекая к себе внимание. --- Это очень правильно, что вы чемоданы приготовили. Решили свалить из города без подсказки?
— Мэлсик, — закричала сестрёнка, но уже радостно. — Хоть ты им скажи! Представляешь, они решили возобновить свою политическую карьеру!
— Не карьеру, а борьбу, — поправил отец. — В мире что-то разладилось, и в этих условиях мы должны помочь нашим товарищам...
— Короче, они решили совершить революцию! — Алиса схватила меня за руку, словно опасаясь, что я тоже пойду записываться в революционеры.
Я непонимающе перевожу взгляд на грустно сидящую за кухонным столом маму, которая, вздохнув, говорит:
— Ещё до твоего рождения, Мэлс, у нас с твоим отцом была мечта. Мы нянчились с маленькой Алисой и ходили на немногочисленные митинги, участвовали в редких кружках и собраниях. Когда ты родился, а мы немного повзрослели, нам с твоим папой пришлось осознать, что мечта наша неосуществима. Это сломило нас, и мы приехали в N-ск, решив посвятить свою жизнь детям. И вдруг...
— Наша мечта ожила, — закончил за ней отец. — Мир захлестнула волна насилия, с которым существующая политическая система не в состоянии совладать...
Они говорили ещё много и обстоятельно. Про шатающиеся ножки трона, про своих старых товарищей, про новую надежду. Просительно говорили. Даже умоляюще.
Родители просили нас с сестрой отпустить их.
Алиса всё также крепко держала мою руку, испуганно поглядывая на маму с папой двумя круглыми непонимающими глазами. Наверное, такие же глаза сейчас и у меня. Происходило какое-то сумасшествие, и на мгновение мне почудилось, что я оказался на безумном чаепитии в Зазеркалье — настолько абсурдные слова сотрясали воздух.
Наконец, родители закончили свои объяснения.
— И куда вы теперь? — только и смог спросить я.
Потому что ну кто я такой, чтобы отнимать у родителей мечту? К такому же выводу пришла, видимо, и Алиса, потому что её впившиеся в меня ногти потихоньку теряли хватку.
— В Москву, — коротко ответил отец. — В нашей стране всё важное происходит в столице.
— Комендантский час — 20.00. Вы можете не успеть.
— Чемоданы готовы. Если выедем прямо сейчас — успеем.
Ну что, всё складывается как нельзя более удачно.
— Вы решили уехать очень вовремя, потому что оставаться в городе опасно. Прямо сейчас либо вывезите Алису к родственникам в деревню, либо возьмите её
