– Простите меня, чара Филиппа. – Ученица опустила глаза, щёки её порозовели. – Я только хотела помочь.

– Я понимаю, что у тебя доброе сердце, девочка. В общем-то, именно твоё сердце и даёт тебе доступ к дополнительной силе, которую ты получаешь от дельфи. Но нужно быть очень осторожной, чтобы не пострадать самой.

– Что вы хотите сказать?

– Твой камень довольно слаб сам по себе. Всего одна искра. Ты переросла его, Мариса. Понимаешь, ты можешь гораздо больше, чем твой чаронит. Его возможности ограниченны. А твои – нет.

– Что?

– Ты сильнее своего камня, девочка, – объяснила наставница. – Но всё же зависишь от него. Если чаронит не выдержит силы, которую ты пропускаешь сквозь него, он может расколоться. Слышала о таком?

– Да, чара Филиппа.

– Это не шутки. Камень расколется, и восстановить его мы не сможем. Все твои таланты рассыплются на осколки вместе с чаронитом. Без него ты ничего не сможешь. Поэтому береги себя и будь внимательна.

Мариса взволнованно молчала.

– Я не хотела ничего такого.

– Я понимаю, ты хочешь как лучше. Но знай, что ставки очень высоки. Вчерашняя крыса чуть не лишила тебя будущего. Смотри, чтобы это не повторилось.

– Я постараюсь, – склонила голову Мариса.

Дельфи начали играть возле берега, и их стрекотание немного её взбодрило. Пока чара Филиппа не ушла, она решила задать ещё один вопрос, который её беспокоил.

– Могу я спросить вас?..

– Да?

– Моя подруга пытается воскресить тех, кого потеряла… Она их рисует. Она не говорит этого прямо, но сразу видно, в чём её цель. Я хотела спросить, это возможно? Если кто-то умер… его можно вернуть назад?

– Нет, моя дорогая, – горько усмехнулась Филиппа. – Смерть необратима.

– Но я слышала, были случаи, когда у человека останавливалось сердце и дыхание, но чары Белого ордена знали секрет, как заставить их снова работать.

Чара Филиппа помолчала, размышляя, стоит ли раскрывать девочке все тайны. Её чаронит взволнованно замерцал.

– Много лет назад у Белого ордена была такая церемония – жизневорот. Мы запускали его всего дважды на моей памяти.

– Никогда не слышала об этом, – призналась Мариса.

– В первый раз речь шла о жизни и смерти чароведы. А в другой раз – ребёнка. Оба раза разрешение на жизневорот давала сама чароведа.

– И он сработал?

– Один раз сработал, другой – нет. Но это очень сложная церемония. Для того, чтобы запустить сердце и дыхание вновь, каждая из чар, участвующая в жизневороте, делится частью своей жизни. Это не в переносном смысле, моя девочка. А в самом буквальном. Слабый жизневорот ничего не изменит, и жизни чар будут потрачены зря. Поэтому, когда мы решаемся на эту церемонию, мы все должны понимать, чем рискуем.

– Своей жизнью.

– Да. И все должны сделать это добровольно. Иначе ничего не получится. Даже одна участница, не уверенная в своём выборе, может повлиять на исход.

– Я поняла, госпожа.

– Церемонию запретили после той безуспешной попытки, – добавила чара Филиппа, поколебавшись. Дельфи затихли в воде, как будто тоже прислушивались к разговору.

– Но почему?

– Ребёнка воскресить не удалось, – в этот момент тень закрыла солнце, и всё вокруг помрачнело. Особенно лицо чары Филиппы, – а потраченные жизни невосполнимы. Было принято решение никогда больше не запускать жизневорот.

– Но ведь шанс на успех был! – воскликнула Мариса. – Если бы вы не попробовали, то не было бы никакой надежды. Представляете, что чувствовала его мать!

– Очень хорошо представляю, – тихим голосом ответила Филиппа. – Девочка, которая умерла… Это была моя дочь.

После этих слов женщина встала и побрела прочь. Вероятно, она сказала слишком много. Больше, чем собиралась. А Мариса чувствовала, что сейчас ей лучше ничего больше не спрашивать. Такая утрата не забывается со временем, её нельзя исцелить. Чара Филиппа поделилась с ней самым личным, и это знание требует тишины.

Она сидела в одиночестве на берегу, и лишь стрекотание дельфи не давало ей погрузиться в уныние. И только когда появился Витанис, белый чаронит засиял сильнее. Мариса улыбнулась другу, и грусть отступила. С ним она чувствовала себя в безопасности, и все неприятности как будто исчезали, когда они были вместе.

Глава двадцать первая

Хрупкое равновесие

Алейн справлялась как могла. Ей было бесконечно одиноко и страшно наедине с Лучезаром. Он то и дело испытывал её на прочность, решал, что делать, копил злобу и мечтал о мести. Девочка знала это, чаронит даже не скрывался от неё. Как не прятал и своего презрения к юной носительнице, которая ни на что не способна, кроме самых простых силовых воздействий.

Хотя, когда ей понадобилось отправить послание наверх, Лучезар поддержал её. Неожиданно. Помог создать светящегося шнырка, который доставил просьбу о помощи. Но ещё раз использовать этот способ Алейн не решалась. И ответа от Эльды не было.

Алейн сидела одна в холодном Светозале и постоянно мёрзла. В кармане она хранила чаронит старой Паларии, мечтая, что когда-нибудь сможет его вернуть владелице. Потихоньку забрала его из маленького сада камней, никто и не заметил. Девочка очень надеялась на то, что всё ещё можно исправить. Отец одумается, перестанет злиться на Камнесад, и всё вернётся на свои места.

Конечно, Грёз оберегал её как мог. Но на лице его, казалось, навсегда застыло суровое выражение, блеск тёмных глаз выглядел безумным. Алейн боялась того, что хочет сделать отец. Она ловила обрывки его разговоров с другими чарами, и они пугали её.

Старик Харрин медленно оправлялся от ран. После того как ему стало лучше, он постоянно находился неподалёку, искоса наблюдая за девочкой из-под косматых бровей. Алейн боялась смотреть ему в глаза, потому что первым делом натыкалась на жуткие шрамы, ползущие от глаз через всё лицо вниз и теряющиеся в области шеи.

Что за несчастный случай подарил ему эти шрамы? Ей и не приходило в голову спрашивать. Она была занята целыми днями, с утра и до вечера. И во сне тоже. Держала силовую сеть Убежища. Даже в ослабленном состоянии Лучезар был слишком силён для девочки. Как же она теперь понимала Ферру. Как же она жалела её.

С тех пор как Алейн заняла место бабушки, она многое поняла. Сначала девочка не хотела лежать, будто беспомощная, двигалась, находила какие-то занятия. Например, перечитывала книги. Но с каждым днём Лучезар требовал всё больше её жизненных сил, и Алейн, отдавая их, слабела. Прошло совсем немного времени, и она уже с трудом передвигалась. Вставала только в случае необходимости, Харрин помогал. Потом снова ложилась. Погружалась не то в сон, не то в дрёму, наполненную страшными