в России за едва прошедшую зиму 1941/42 годов. Там предлагалось внести некоторые модификации в автотранспорт, который используется в России. Этот циркуляр пришел в дивизию «Юлия», когда дивизия находилась на Пелопоннесе, со штабом в Науплии. Я помню, что прочел в нем много интересного. Однако он много меньше был важен для меня, чем для Военного министерства в то время. Это не дало практического результата, и циркуляр остался письмом мертвецу. Мы отправились в Россию с парком автотранспорта, задуманного и созданного для использования в итальянском климате и поэтому совсем не приспособленному, в отличии от германского и советского автотранспорта, к суровому русскому климату. Помню также хорошо, что некоторые автомобили, принадлежащие штабу дивизии «Юлия» были подготовлены для войны в африканской пустыне и были выкрашены маскировочными пятнами желтого и песочного цвета. Когда выпал первый снег, (мы были уже на Дону) нам потребовалось несколько десятков килограмм белого лака. Составили формуляр, генерал Риканьо подписал его, и краска прибыла, по правде говоря, быстро. Но в первые сильные морозы большая часть краски отслаивалась и видна была прежняя окраска цветов африканской пустыни. Также белая краска отлетала и с других автомашин, и снова показывался их первоначальный цвет темный или темно-зеленый. На снегу они были видны на расстоянии в несколько километров.

Вторая часть

В штабе дивизии «Юлия», среди других задач, я должен был составлять так называемый «исторический дневник» дивизии. Речь идет о том, чтобы каждый день вписывать в книгу записей различные события и даты, отражающие, в общем, жизнь альпийской дивизии. Прежде всего я записывал новости боевых частей, их дислокацию, возможные передвижения; потом оперативные приказы, затем возможные военные действия, или действия в партизанской войне; и в конце заключал текст каждый день отметкой максимальной и минимальной температуры, которая была в то время.

/…/

В начале 1942 года, начали распространяться слухи, что дивизия «Юлия» и другие альпийские дивизии будут отправлены на русский фронт в район Кавказа, но перед этим будет остановка в Италии. Через несколько недель такие слухи ходили также и в народе. После торпедирования «Галилеа», мы не знали дату возвращения первых частей дивизии «Юлия» из Патрассо в Италию морским путем.

Катастрофа с кораблем «Галилеа» убедила возвращать на родину остальные части «Юлии» сухопутным путем. Эшелон со штабом дивизии двигался семь дней из Науплии в Удине, дорогой через Болгарию и Югославию. Части дивизии «Юлия» дислоцировались вокруг Удине, в населенных пунктах Фриули. Тогда была победоносная весна, мы начали приготовления к новой кампании. Военных материалов, очевидно, не хватало в зоне сбора, поэтому собирали их по всей Италии. Альпийские батальоны и группы горной артиллерии уменьшились во время Греческой кампании и много раз заново переформировывались. Фриули, Абруцци и различные провинции ставили под ружье всех, кого можно. Все шли в альпийские стрелки.

Их общий боевой дух был сдержанным, достаточно хорошим, но без энтузиазма. Перспектива скорого участия в войне на русском фронте точно не привлекала никого, но основная часть из нас смотрела в будущее не пессимистически. Другая часть, если быть объективным, то можно сказать, примерно одна четверть из нас, видела будущее в темном свете. Прежде всего из-за того, что уходит период оккупации Греции. Там, по крайней мере, понимали мотивировку, по которой мы участвовали в войне. Мы не понимали и ошибочно предвидели, что русская кампания будет как бы продолжением периода оккупации Греции. Во-вторых, место действия. Для нас, я уверен, для многих молодых офицеров, таких как я, было интересно узнать новые неизвестные страны. Присутствовал, конечно, дух авантюризма, любопытство, возможность прикоснуться рукой к той тайне почти для всех тогда итальянцев, как русский коммунизм. Другой фактор, без сомнения, это дух наших солдат, который основывается на чувстве превосходства. В шутку, что альпийца делает воля, мы верили, более или менее, а шутили в основном о «пехоте». Раздумывать порой в интерпретации Макьявелли, что мог дать так называемый «дух тела» и определенные признаки (перья, украшения из перьев, мострины), которые видимо его поддерживали; но избегали говорить о страхе, но это слишком глубокий анализ, из которого следуют определенные выводы.

Мы не знали, что вооружение, которым располагали, давно не модернизировали. Но это выяснилось потом. Никто из нас ничего не подозревал о том, что сорокамиллиметровым противотанковым орудиям лучшее место в музее, а мы их притащили в Россию. «Юлия» и другие альпийские дивизии были определены для действий в горах Кавказа. Так говорили все, мы направлялись на Кавказ, это было понятно всем; и в горной местности вооружение дивизии «Юлия» будет отвечать требованиям на достаточно хорошем уровне. Никто и не представлял себе, что дивизии неповоротливые и медлительные, такие как альпийские, будут воевать в открытой степи против моторизованных и танковых частей в маневренной битве.

Списку факторов, которые препятствовали бы участию в русской кампании, не будет конца. Еще необходимо добавить, что никто из нас не знал абсолютно ничего о немецкой системе уничтожения людей, используемой в Дахау и в других местах. Основной части из нас пришлось долго пребывать в Греции, и таким образом мы были изолированы от политических волнений, которые начали проявляться в более или менее скрываемых манифестациях на национальной территории. Весной 1942 года всем казалось, что чаша весов вновь склонилась на сторону стран Оси. Эта кампания в России, с контрударом зимой 1941/1942 гг., который уже отошел на второй план, не предвещала разгрома, произошедшего позже. Необходимо было иметь нашим солдатам другую информацию, которая содержала в себе тот факт, что баланс в войне начинает склоняться на сторону Соединенных Штатов и Англии. Эти факты не хотели объяснять. /…/

* * *

В первых числах августа один за другим поезда перевозили грузы и солдат, а в вагонах третьего класса – командный состав. Помню хорошо, что в ближайшем от моего купе расположился капеллан, у него был при себе целый мешок полный священными медальонами из алюминия, все с изображением Мадонны из Помпеев. «Советую их распространить, – объяснял капеллан, – распространять среди русских».

Многие из нас получили неожиданные впечатления в Варшаве. На станции были чистые вагоны и железнодорожные пути, были гражданские лица, в которых легко узнали евреев. Мужчины и женщины, молодые и старые. Они были худые, слабые в одежде с отметкой на спине в виде желтой звезды. «Что делаете»? – «Немцы заставляют работать». Немецкая вооруженная охрана подошла и прекратила разговоры между евреями и нами, высунувшимися из окон. Но мы успели понять этих евреев, их действительные условия жизни, их рабское положение.

На следующий день, на одном полустанке в восточной Польше наш поезд