Шрифт:
Закладка:
Но что, если это была ложь?
Что, если Мерфи отключил телефон, потому что не хотел, чтобы его отследили? Те два часа и двадцать восемь минут, когда его мобильник был выключен, совпали с последним временным отрезком, когда Луизу видели на благотворительном вечере. В этот же промежуток времени камера сняла Луизу в баре отеля «Роял-Юнион». Это было в 21:01, а через десять минут ее мобильный телефон отключился навсегда. Значит, теоретически Мерфи мог доехать до отеля и спокойно вернуться обратно, чтобы оказаться у постели своей подруги Ноэллы, а потом отправить сообщение Луизе с извинениями. Кстати, а зачем вообще ему было отправлять это сообщение? Ведь Луиза знала, куда Мерфи направился. Или не знала?
Трэвис все еще не мог ответить ни на один из этих вопросов, потому что Мерфи оставался для него человеком-загадкой с белым пятном вместо личности. Следующий шаг напрашивался сам собой – ему нужно снова поговорить с Джонни Мерфи.
* * *Ник Тиллман сидел за угловым столиком в кафе в Саннисайде и следил за временем. На столе перед ним лежала тетрадь, в которой он уже заполнил почти все страницы.
Он предпочитал бумагу телефону, потому что бумагу было легко уничтожить без следа. С телефонами так не получается. Они разбивались, их можно было бросить в огонь или в реку, закопать в землю, но они все равно оставляли следы: всего лишь одно коротенькое сообщение, всего лишь один краткий поиск в интернете, и вот уже информация о тебе оказалась на каком-то сервере, где она останется навсегда. Тиллману такая идея совсем не нравилась.
Допив кофе, он пошел к стойке, чтобы расплатиться. Женщина на кассе принялась с ним мило болтать, и он вынужден был поддержать беседу – по своему опыту он знал, что гораздо легче потом вспомнить кого-то, кто был с тобой груб, чем милого и приятного парня, – а затем вышел из кафе под снегопад.
В паре кварталов южнее был таксофон.
Женщина ответила после четырех звонков.
– Трэвис взял след, – сказал Тиллман.
Женщина молчала.
– Что-то случилось? – спросил Тиллман через некоторое время.
– Подожди секунду, – ответила она.
В трубке опять наступило молчание.
– Так, я здесь, – сказала она наконец. Тиллману послышалось, что где-то вдалеке за его собеседницей закрывается дверь. – Нужно было дождаться, пока Аксель уйдет, – объяснила она. – Я не хочу, чтобы он это слышал.
Аксель…
Он может создать проблемы, если они не поостерегутся… Впрочем, Тиллман не сказал ей об этом. Пока не сказал.
– Ник, я просматриваю то, что ты мне прислал, – сказала она на фоне звука переворачиваемых страниц и нажатий на клавиатуру компьютера. – А как насчет Джонни?
– А что с ним?
– Неужели он на это способен?
Тиллман посмотрел по сторонам. Никого, только тихо падает снег.
– Когда дело касается таких красивых женщин, как Луиза Мэйсон, – проговорил он, – мужчины способны на все.
* * *Ветер бросал снег в лобовое стекло все время, пока Трэвис ехал на юг по автомагистрали, связывающей штаты. Справа от него под стальными балками транспортной развязки пронеслись машины с сиренами и проблесковыми маячками, окрашивающими близлежащие строения в разные цвета.
Всю дорогу с работы, где он провел почти всю ночь, Трэвис думал о Луизе Мэйсон, пытаясь сопоставить то, что он знал, с тем, что подозревал. Перед его мысленным взором вставало ее лицо: оно смотрело с фотографий, которые дали ему ее родители, с видео, которое ее отец снял на юбилейном ужине. Там Луиза подняла тост за своих родителей, и ее речь была остроумной и в то же время очень теплой и душевной. Посмотрев эту запись, Трэвис еще сильнее захотел найти эту женщину – живой или мертвой. Но сейчас он думал о другом: а не совершил ли он ужасную ошибку, вычеркнув из числа подозреваемых того, с кем Луиза встречалась?
Он воспользовался съездом на 86-ю улицу и поехал к Третьей авеню. Там, между продуктовым магазином и маникюрным салоном, находился магазин электроники «Бэй-Ридж».
Место, где работал Джонни Мерфи.
Трэвис сумел запарковаться в квартале от магазина. До Рождества оставалось меньше недели, поэтому повсюду мигали праздничные гирлянды. Примерно столько же времени было у Трэвиса и до ухода на пенсию: в пять часов вечера 23 декабря он выйдет из штаб-квартиры полиции Нью-Йорка и перейдет дорогу, чтобы оказаться на собственной прощальной вечеринке. А когда все закончится, пойдет в пустой дом, чтобы оттуда уже никогда не возвращаться на работу.
Не садиться за письменный стол, не открывать папки с делами… забыть о Луизе…
Трэвис прибавил шаг: на улице было холодно и зябко.
«У меня есть пять дней, – подумал он. – Всего пять дней, чтобы докопаться до сути, узнать, что же произошло на самом деле».
Дойдя до магазина, он остановился и вгляделся в запотевшее стекло на входе. На двери висела табличка «ЗАКРЫТО», но внутри в магазине кто-то ходил. Трэвис настойчиво постучал в дверь, и через некоторое время появился какой-то парень лет тридцати азиатской внешности.
– Мы откроемся только в десять, – проговорил он.
Трэвис приложил к стеклу свой полицейский значок.
Лицо парня изменилось – сначала удивление, потом растерянность, затем беспокойство и непонимание, для чего полицейскому приходить в магазин так рано? Но он отпер дверь и широко распахнул ее.
– Могу я вам помочь, офицер?
– Я детектив и ищу Джонни Мерфи.
Парень нахмурился.
– Я не могу до него дозвониться ни по мобильному, ни по домашнему телефону, – объяснил Трэвис и улыбнулся парню, давая понять, что тому не о чем беспокоиться.
– Джонни здесь нет, – последовал ответ.
– Он не пришел на работу?
– Нет.
– И не объяснил причину?
– Нет. Вообще-то он уже семь недель на работе не появлялся.
Теперь настала очередь хмуриться Трэвиса:
– Семь недель? Да о чем вы таком говорите?
– Я думал, что вы, копы, в курсе, или у вас там правая рука не знает, что делает левая?
– В каком смысле?
– Джонни исчез, и сестра его тоже исчезла.
V
Шторм
Ранее
В черный мир Ребекки начал постепенно пробиваться мутный серый свет.
Кожу лица стянуло, и она поняла, что это от того, что кровь у нее на лице застыла и высохла. Рана была справа, рядом с ухом. Она пульсировала, посылая болевой импульс не только
