Ее горло пересохло, голос подрагивал, а дыхания едва хватило, чтобы договорить фразу. Да и прямого взгляда с кем-либо она избегала. Очень странная особа.

Шан, запроси данные по ней.

Уже.

Отлично. Подождем отчета.

— Ланта, я расскажу вам причины нашей прихоти, если вы позволите, — я посмотрел в упор, и женщину еще и в пот бросило. Она поспешила вытереть лоб краем рукава, и я заметил на запястье свежие шрамы, означающие ее принадлежность к служителям Храма Каялы крайних широт. Неужели жрица оставила свой храм, чтобы принять участие в совете? Такого не было никогда. Но, чтобы там ни было, сейчас не время убеждаться в правомерности ее нахождения на совете. Если служба безопасности пропустила кого-то, значит у него есть на это право.

Около часа мы с Шанго посвящали присутствующих в подробности наших отношений, попутно предоставляя доказательства вроде карт полетов, отчетов медицинских комиссий и заверений свидетелей, что Эсми не бросается на людей, не жаждет крови, что ее зубы не стали расти в три ряда, а кровь давно соответствует норме.

— Из-за нее священной земли Каялы коснулась нога врага! И вы скрыли это! — Ланта настаивала на своем, не уступая, хоть и выглядела так, что вот-вот упадет в обморок.

— Это была вынужденная мера. Беспрецедентный случай. Уверен, что мы должны принять этот опыт. Тем более, что хоров на нашей земле больше нет, — выступил ректор, поглядывая на часы.

Все члены совета были согласны с ним, желая поскорее разойтись. Кто-то скучал, подперев голову, кто-то ерзал и прятал зевоту, некоторые вытрясали последние капли чая, которым по традиции Император угощал всех участников совета. И лишь одна Ланта продолжала противиться. И теперь пришло время главного козыря.

— В Эсми течет кровь каяльцев. Ее отцы были нашими соратниками. Мы знали об этом раньше, но их имена были не известны. Отец Маркус, помог нам в разгадке этой тайны. Уверен, он с удовольствием предоставит всю имеющуюся информацию.

Присутствующие заметно оживились. Они подались вперед, образовывая узкий круг, будто сейчас я поведаю некую тайну. Как дети, ей-богу! Только отец медленно прикрыл глаза, скрывая недовольство. Наверняка, упоминание об атмосе, не поддержавшем его политические игры, стало неожиданным сюрпризом. Но сейчас не время щадить чье-то самолюбие и гордость. Мы должны убедить людей в том, что наша дэя неопасна.

— Если бы ей было нечего скрывать, она предстала бы перед нами, не стала прятаться. Мы не знаем, может ли быть безопасен такой мутант: в ней кровь землян, хоров, и священной Каялы! Это возмутительно!

— С каких пор кровь Каялы грешно смешивать с кровью других рас? Мы поощряем подобные союзы, тем более, если находятся истинные для атмосов, что же плохого? Это же благословение Богини! Вам ли не знать? — впервые слово взял писатель истории Каялы, явно недовольный выпадами жрицы.

— Сколько в ней крови Великой Каялы? Яд хора уничтожил в ней всю добродетель! Я требую уничтожить женщину! — не унималась та.

— Где же твоя добродетель, женщина Каялы? Тебя не кусал хор, почему же в тебе столько ненависти? — выпалил Баркон, едва успевая остановиться, чтобы не впечатать тяжелые ладони в стол.

Ланта — жрица храма. Всю жизнь посвятила служению. Посвящение получила в 13 лет…

Шан опустил глаза под стол, читая отчет.

Стоп! Сейчас ей как минимум 50, а ее шрам свежий, будто ему от силы года два.

Хочешь сказать, подмена?

Не удивлюсь.

Пусть расследуют. Пока не поднимаем шума.

62. Ты что задумала?

Эсми

Необъяснимое чувство тревоги не давало погрузиться в глубокий сон, а когда я не почувствовала на себе привычной тяжести рук и обжигающего дыхания в макушку, он и вовсе пропал.

Я села на кровати, потирая глаза, осмотрелась и не обнаружила своих мужчин. Ни на кровати, ни в спальне. Тишина и пустота. Не обычная, а какая-то зловещая, чтоли.

Успокойся! Они внизу, наверняка, Маркус занял их очередным «суперважным» заданием!

Вот прямо среди ночи, да?

Ну, он же гений! Взбрело в голову, до утра не доживет!

Хорошо, если так. Тем более, что это и правда было в стиле с виду спокойного и размеренного Маркуса. Когда дело касалось увлечений, его было не остановить.

На часах полночь, значит я не проспала и часа. Только голова разболелась.

Ложись и спи! Никуда не денутся твои грелки!

Я легла на бок, укрывшись с головой, но сон уже не шел. Матрас был неудобным, простынь шершавой, а подушка слишком твердой. Еще и кожу на внутренней стороне бедер стянуло, неприятно покалывая — последствия нескучного вечера.

Минут пять я ворочалась с боку на бок, ища удобную позу, прохладную простынь и более комфортную степень выглядывания ступни из-под одеяла.

Они бросили тебя одну! Ищи теперь ветра в поле! Брошенка!

Откинув одеяло, я подорвалась с постели. Пока я не увижу их своими глазами, не успокоюсь.

Остановись! Прими душ, успокойся. А после, если они не вернутся, пойдешь искать их.

Эту идею я посчитала толковой.

Горячая вода приятно стекала по коже, даря умиротворение. Я играла кольцом с огромным сияющим камнем, и всматривалась в крошечную радугу, что жила внутри капель, украшавших его поверхность. Они все-таки сделали предложение! Именно так, как хотела я!

От довольной улыбки свело щеки. Моя мама сказала бы на это, что я подмяла под себя мужиков. Но этих, не подомнешь так просто. Или я настолько крута, или они сами захотели сделать это. А, впрочем, какая разница! Я люблю их, они любят меня — это главное.

Но, когда прошло около часа, а Дор и Шан так и не вернулись, я все же решила спуститься вниз.

Лестница была освещена лишь дежурным светом, гостиная пустовала, да и на кухне совершенно точно никого не было. Я прислушалась: возможно, они вышли во двор. Мало ли, на звезды людям посмотреть захотелось.

— Эсми?

Я подпрыгнула на месте и взялась за сердце, которое тут же переместилось в район головы, а после рухнуло в пятки.

— Что ты здесь делаешь?

Голос Дарии был чуть хриплым. Она что, спит здесь?

— Ху… — я протяжно выдохнула, чувствуя облегчение. Да, детка, расслабилась ты. Сытая жизнь за мощными спинами двоих защитников сделала из тебя боязливую тряпку, — это ты что здесь делаешь? Напугала!

— А…да…засиделась, лень было идти в комнату.

Дарии лень? Эта до невозможности педантичная женщина ни за что не ляжет спать неумытой, на мятую простынь, в неприбранной комнате, даже если на сон отведено пять часов, а тут