По правой ноге текла кровь. У него болела подмышка. Арбалет был пуст. Идеи заканчивались.

– Ты послал женщину убить Мардина. И теперь ты хочешь, чтобы это выглядело, словно меня растерзала толпа за то, что я убил Верховного Магистра?

– Ты подарил нам столько новостей, решт, что мы просто этого не заслуживаем, – рассмеялся голос. – Идея была бы превосходной, но мы ждали тебя в Бриллиантовой гавани, пока не услышали новость, что ты решил сделать крюк. К счастью, лошади бегают быстрее, чем плавают. Так что мы организовали тебе грандиозный прием. Но Пракара Мардина мы не убивали. Единственное наше правило – мы не берем жизни бесплатно. А правила важны, не так ли? А теперь, когда ты получил ответ на вопрос, ответь и на мой. Голова или горло?

Карна услышал грохот колес и увидел, как в толпу убийц катится бочка.

– Горючее масло! – закричала женщина.

Время замедлилось, – бочка врезалась в позабытую кем-то повозку. Взрывная волна подбросила убийц в воздух, и Карна нырнул в укрытие, понятия не имея, кто же решил прийти ему на помощь. Его снова отбросило к стене, и он услышал хруст. Моя рука. Не обращая внимания на боль, он с трудом поднялся на ноги и на полусогнутых побежал вдоль темной улицы, придерживая сломанную руку.

– Эй, Ягненок!

Он резко остановился и обернулся. Позади виднелась запряженная лошадьми повозка, которая тут же устремилась к нему. За поводьями сидела, низко пригнувшись, хорошо знакомая ему женщина. Телега уже почти сбила Карну с ног, но в последний миг он успел отступить в сторону, схватился за борт повозки и позволил инерции закинуть себя за спину женщины. Ветер ударил в лицо, повозка грохотала колесами. Обернувшись, он увидел, что их преследуют всадники.

Кала передала ему арбалет с двумя стрелами.

– Позаимствовала у твоих друзей. Сможешь им воспользоваться?

К счастью, он одинаково владел двумя руками.

– Справлюсь.

Тщательно прицелившись, он нажал на спуск, и болт сбил одного из всадников на булыжники. Второй полетел в убийцу на крыше, но тот успел пригнуться, выронив при этом свой арбалет.

Улица впереди была залита водой. Кала свернула направо, в переулок. Лошадей занесло, но потом они смогли выровняться и рвануть вперед, в гору. Карна наконец увидел примыкающий к гавани город, чьи переплетенные извилистые переулки и улицы освещены сотней алхимических ламп, подобно тому как лес освещается светлячками. Топот копыт преследующих их всадников не давал в полной мере насладиться увиденным.

– Куда мы направляемся? – спросил Карна.

– В Форт Чилику.

– Но мы не можем проехать на полной скорости сквозь весь город!

– О проклятье, знаю!

Следующие несколько минут ознаменовались самой дикой поездкой, в которой когда-либо участвовал Карна. Кала была настоящим мастером. Телега мчалась по переплетению улиц, опрокидывая прилавки и чудом не сбив с ног никого из невинных прохожих, – но этого хватило. Некоторое время спустя Карна оглянулся, а потом сказал:

– Думаю, они отстали, Кала.

– Рада, что ты еще жив, мой Ягненок.

– Это ненадолго. У тебя… другая прическа…

– Что значит «ненадолго»?

– Ну… – Голова кружилась, а слова на языке путались в узлы. – Я… Меня… отравили.

– Ты обедал с Пракаром Мардином? – В голосе Калы звучала тревога.

То есть это была она.

Карна застонал.

– Нет. Стрела. – Карна с трудом держался за борт телеги. – Я знаю, что ты сделала, Кала. Ты… – слабость накатывала все сильнее. – Ты… убила Пракара Мардина.

– Я уверена, ты позабудешь об этом в обмен на то, что у меня разбито сердце. Смекаешь?

– Ты… ты… – ему становилось все хуже.

– Давай я перефразирую, – сказала она, – в благодарность за спасение твоей жизни. Признай же, Ягненок, я дух-хранитель, посланный сюда Богом Бури, чтобы спасти тебя.

– Ты… убийца, – выдохнул он, прежде чем свалиться на дно повозки – отравленный, израненный и ослабевший.

III

Когда Карна открыл глаза, он обнаружил, что лежит на спине, разглядывая каменный потолок, на котором красовалась пышущая безумием фреска, изображающая калинганскую богиню Океана, пожирающую смертных мужчин. Карна огляделся по сторонам. Он лежал на тюфяке, и из одежды на нем была лишь набедренная повязка. И, надо сказать, сейчас Карна был рад нагруднику, намертво приросшему к его коже. Левая рука была в гипсе, бедро горело огнем, желудок скрутило. Карна застонал и закрыл глаза.

– Самое время проснуться, – произнес знакомый голос.

Карна приоткрыл один глаз. Он увидел упрямую челюсть, глубоко посаженные глаза и тщательно ухоженную бороду. Красивое лицо. Как, впрочем, и все остальное.

На собеседнике Карны был красный нагрудник, покрытый эмалью, и бордовый плащ.

Царевич Дурьодхана, наследник Союза Хастины, стоял у постели Карны. Он всегда был очень эмоциональным, но сейчас на его лице светилось искреннее беспокойство. Принц положил руку на плечо Карны:

– Ты же знаешь, я не твоя нянька! – Губы принца изогнулись в улыбке.

Карна усмехнулся при виде друга. Дурьодхана был для него благодетелем, другом, философом и наставником; он сочетал все таланты, какие можно было только пожелать царевичу. Люди уважали его. Пусть его порой и называли грубым и резким, но он был справедливым, и для Карны это было важнее всего.

– Как долго я был без сознания?

– Три ночи.

– Три! – Карна дернулся и замер, поняв, что поспешил.

– Да, на твоем месте я бы так больше не делал.

Карна вздохнул – сейчас ему было не до того, чтоб смеяться.

– Где… где я?

– В безопасности, пусть здесь и не очень комфортно. Карна, я знаю, ты говорил, что тебе не следует плыть на корабле, но я не думал, что все настолько серьезно.

– Что случилось?

– Я думал, что смогу узнать об этом у тебя, – криво усмехнулся Дурьодхан. – Кажется, твое тело было обезвожено задолго до того, как начались твои приключения.

– Да… я… – Карна вспомнил рыжие волосы Калы у своих ног, ее вздымающееся тело, когда она сидела верхом на нем, свои вздохи, когда она была под ним, долгие часы в поту и укусах… Он прогнал воспоминание. – Я забыл напиться.

– Мне сказали, что ты прыгнул с корабля на кобыле в бушующее море.

– Неужели я мог это сделать? – Карна слабо улыбнулся.

– И что ты проплыл верхом на ней несколько лиг, чтобы добраться до берега, что тебя кусали пиявки и создания, которых целитель даже не знает!

– Здесь очень суровые