Шрифт:
Закладка:
Один из нищих – тот самый, что притворялся одноруким, – схватил ее за локоть и оттащил в сторону, к складу, где можно было занять более выгодную позицию. Шум позади них затих. Мати хрипела, как выброшенный на берег кит. У нее кружилась голова, а во рту пересохло, как в пустыне. Она увидела, как море мужчин и женщин, бросившихся к городу, опрокинув баррикады, расплескалось на ручьи по переулкам. Те, кто споткнулся, остались лежать на камнях, растерзанные в давке.
– Вы были правы. Мы станем богачами, – сказал нищий, глуповато глянув на Мати, а затем переведя взгляд на брошенный кем-то ящик с монетами: забытое содержимое рассыпалось по земле.
– Это все твое.
– Вы слишком добры, госпожа.
Внезапно послышался грохот барабанов и звон колоколов, возвещающих тревогу в гавани.
– Что… что это? – заикаясь, спросил нищий.
– Игра окончена.
– Пресвятые сиськи богини! – Нищий испуганно заморгал, надеясь, что увиденное ему лишь показалось: всего несколько мгновений – и «Толстуху» охватило пламя. С вершины башни обрушились на палубу корабля дуги оранжевого огня, мгновенно распространившие щупальца пламени во все стороны. Те, кто оставался на палубе, с криками рванулись кто куда, пытаясь спастись от этого ада, тела многих были охвачены огнем. В борт судна врезались камни, разрушив фальшборт и разбросав щепки. Наиболее проворные члены экипажа принялись прыгать в воду, но о них мгновенно позаботились стрелки из башни.
– Они как будто танцуют, – усмехнулся нищий, зачарованно наблюдая за обезумевшими фигурами на корабле, пытающимися потушить огонь песком. – Несчастный ублюдок, – пробормотал он, не отрывая взгляда от промчавшегося по палубе коня с пылающей гривой. Многие погибли под копытами лошади, а потом та врезалась в мачту.
Алые пальцы огня устремились в небо, окутанное дымом всех оттенков серого. «Толстуха» стала погребальным костром. Зеленые воды вокруг казались алым зеркалом. Мати увидела, как сквозь дым скользнула летящая стрела, унесшая жизнь ее нового знакомого, ставшего «первой жертвой чумы». Второй нищий уже давно лежал мертвый – его голову раздавили чьи-то ноги.
– Мне жаль твоих друзей, – сказала она своему новому знакомому.
Он махнул рукой:
– Мы никогда друг другу не нравились. Но раз он умер, я могу получить его часть платы? – похотливые глаза скользнули по груди Мати.
Она улыбнулась и вытащила отравленный дротик. Пусть ее собеседник и не знал, что сейчас он пуст, но этого было достаточно, чтобы улыбка исчезла с лица мужчины и он закрыл рот.
– Чем теперь займешься? – спросила Мати.
Больше всего ее сейчас беспокоил вопрос, следует ли оставить его в живых.
– Найду другое место, где можно будет просить милостыню. Что-то мне подсказывает, что ближайшее время эта гавань будет крайне непопулярным местом.
Она решила не записывать на свой счет еще одну жизнь и позволила ему отправиться собирать рассыпавшиеся по полу монеты. Богу Бури сегодня было принесено слишком много жертв.
Сбежавшими хозяевами было оставлено довольно много коней – она слышала их испуганное ржание. Мати направилась к сараю за складами, где обнаружила несколько десятков брошенных лошадей. Не каждый мог похвастаться, что видел столько коней в Калинге.
Бог Бури презирал этих созданий суши, из-за которых люди стали слабыми и ленивыми. Но необходимость была сильнее божественного предписания.
Мати вставила босую ногу в стремя и вскочила в седло.
Одинокая женщина верхом на лошади наверняка привлекла бы внимание.
Она огляделась по сторонам и увидела пустую телегу.
Сейчас у Мати не было ни меча, ни кинжала, да и дротик был пуст.
– Эй! – крикнула она нищему, занятому своим безумным сбором подаяний. – Помоги мне погрузить в эту телегу сено и бочку. – Одна из бочек с горючим маслом, выпущенных из башни, не долетела до корабля и упала на землю, но, к счастью, не взорвалась. – Раздобудь мне вторую лошадь, а потом убирайся, пока никто не спустился из башни.
– Да, госпожа.
«Толстуха» за его спиной казалась горой ало-багрового пламени, выступавшей из воды и вытянувшейся к небу. В конце концов, Пракар Мардин получил свои похороны.
Мати хотелось бы верить, что ей было жаль Ягненка, но кого она обманывала? Совесть всегда была лишь прикрытием для трусости.
Карна
I
Солнце медленно тонуло в море среди первых вечерних звезд. Ритмичный шепот, раздававшийся под черной водой рядом с руинами гавани, перерос в громкое шипение. Побережье вскипело от пляски странных угрей, явившихся сюда, чтобы отложить яйца, и сейчас рвавших зубами диковинных существ, что вышли из синей темноты моря. Из ноздрей четвероногого создания сочилась кровь, бока вздымались от изнеможения, лошадь пробежала несколько шагов и рухнула на землю. Всадник нежно похлопал коня по шее и рухнул рядом, растянувшись в грязи и судорожно хватая воздух.
– Ты будешь жить, красавица, – прошептал Карна. – И более того, ты будешь свободна.
Кобыла фыркнула в ответ. Карна улыбнулся, перекатился на бок и встал. Склонился над кобылой, отрывая с ее кожи угрей, которые присосались как пиявки, и разбрасывая их в разные стороны. Издали слышалось шуршание портовых крыс.
Наконец кобыла встала, и Карна хлопнул ее по крупу, отпуская на волю, а затем оглянулся по сторонам, удивляясь, почему гавань так пустынна. По его расчетам, он доплыл до Нефритовой гавани, но то, что он увидел, совсем не соответствовало ее репутации.
Он прошел по выложенной плиткой дорожке и оказался на мучительно тихой улице. Как долго я плыл? Он был измучен до мозга костей, и все, чего он желал, – это рухнуть на соломенную постель.
И лишь шагая среди руин предполагаемой гавани, он понял, что беззащитен, как олень, прогуливающийся по расчищенному лесу. Не стоило отпускать кобылу.
Она и так достаточно помогла, – напомнил он себе, памятуя, как близко это создание было к смерти.
Издали послышались какие-то звуки, отозвавшиеся слабым звоном в ушах. Цивилизация была где-то рядом. Должно быть, это заброшенная часть Нефритовой гавани, догадался он, оглядываясь по сторонам и оценивая ущерб, нанесенный высокими приливами. Вот почему Дурьодхана назвал Чилику Утопающим Городом.
Он услышал шаги. Чужаки, занимая удобные позиции, двигались весьма незаметно,
