– Упорствуй сейчас и будешь процветать позже, – елейно пропел Варцин.

– Ты говоришь, как ачарья Ирум, – сказал Нала.

– Это же прекрасно! – просиял Варцин. – Голос Ирума, знания Паршурама и умения Неудавшегося Узла… Я стану величайшим ачарьей, которого когда-либо видел мир.

– Знания Паршурама? – спросил Упави. – Я не знаю такого Саптариши.

– И не ты один, – сказал Акопа.

– Тогда зачем искать мудрости у того, кто даже не Саптариши?

– Упави, ты жил под камнями? – фыркнул Акопа. – Ачарья Паршурам, Воин с Топором, является величайшим учителем, да будет его имя благословенно во Врате. Он обучал Белого Орла и Благую Весть. Он обучил Неудавшегося Узла, который может убить одной стрелой вас семерых, пока вы ссыте. Он обучал нардеваков и великих мужей – всех до единого. Веданцы говорят, что он равен айодхийскому царю Рами Киртавирье Тысячерукому. Он единственный живой Чирандживи. Даже Пятно о нем знает.

– Не надо его так звать, – упрекнул его Варцин.

Нала пожал плечами:

– На самом деле я о нем почти ничего не знаю.

– Как ты мог ничего о нем не слышать? Говорят, именно он изгнал твоих предков в леса!

– Зато он мог там соблазнять речных нимф! – встал на защиту Налы Варцин.

Мальчишки рассмеялись. И в тот же миг за спиной Варцина возник ачарья Ирум, ударивший его по голове.

Но стоило ачарье отвернуться, как Упави сразу спросил:

– Разве Паршурам не убил Киртавирью?

– В Меру запрещено говорить об этом! – прошептал Варцин, отслеживая одним глазом передвижения ачарьи Ирума. Варцин учился столь же хорошо, как и Акопа, но в отличие от него не был столь высокомерен.

– Почему?

– Намин, посвященный в Орден Высшего Знания, дает клятву не причинять насилие. Второкурсники сказали мне, что ачарья Паршурам нарушал эту клятву семнадцать раз или даже больше. Но Меру закрывает на это глаза.

– Почему? – спросил Нала. Это было странно. Намины всегда трепетно относились к вопросам клятв, чести и мира.

– Ачарья Паршурам – демонстрация силы для Меру, – ответил Акопа. – Ее важно сохранить. Влияние Саптариши, проклятье, да даже наминов, ослабевало многие десятилетия. Паршурам несет вложенный в ножны меч Меру. Если те, кто ставит царей на престол, не могут угрожать их существованию, то зачем они нужны?

На прокаленное солнцем поле опустилась тишина. Варцин вздохнул и печально покачал головой:

– Но Саптариши уже давно не ставили королей. По мне это звучит лицемерно. Паршурам не сделал исключения даже для Неудавшегося Узла.

– Он ведь был самым лучшим учеником Меру, а уже через миг никто не знал, куда он исчез. Ты что-нибудь знаешь о нем? – громко спросил Упави у Акопы.

Ачарья Ирум с другого края поля тут же это услышал:

– Упави и Акопа! Вы двое до конца месяца поете утренние молитвы. Может, это утолит вашу жажду работать ртом больше, чем руками!

– Будь ты проклят, Упави.

III

Нала втайне подозревал, что ачарьи из Меру были преступниками-садистами, скрывавшимися от закона под видом учителей. Предположив, что так оно и есть, он смог прохромать весь девятнадцатый круг. Третий семестр начался с обхода полей. Ученики должны были каждое утро на рассвете пройти двадцать кругов, прежде чем солнце поднимется над горизонтом. Нала просто не понимал, зачем ачарье знания обладать такой выносливостью.

Времени на завтрак давалось мало. Сразу за ним следовали занятия с ачарьей Зобом, обучавшим их искусству ударов ногами и кулаками. Зоб считал, что для того, чтобы лечить повреждения, их сперва надо было тщательно изучить. Варцин считал, что это глупо. Нала же от Зоба многого не ожидал – достаточно было взглянуть на его сломанный нос и беззубую челюсть. Но наступил день, когда избитое и измученное тело Налы разрушило все иллюзии, которые он, возможно, питал. Он узнал все секреты кулака, выучил повороты, необходимые, чтобы блокировать атаку, изучил удары, необходимые для защиты. Он научился ставить врагам подножки, подставлять нападающим плечи, научился блокировать и бить с разворота. Смертельным ударам их, впрочем, не учили – чтобы они не использовали их для решения споров между общежитиями.

– Посмотри, на кого я похож! – однажды ахнул Акопа. – У меня кожа скорее синяя, чем темная! Мое тело, кажется, вообще забыло, что может исцеляться!

– Думаю, я больше никогда не смогу сесть на корточки. – Нала ненавидел то время, которое ему приходилось проводить с ачарьей Зобом. Ужинать с разбитой челюстью очень сложно.

– Но ты был хорош, Нала, – сказал Варцин. – Ты прекрасно уклоняешься от ударов сзади.

– Я слышу, как ко мне приближаются. – Нала нанес мазь на рассеченную губу. – Это помогает.

Впрочем, по мере продолжения занятий Нала научился уклоняться от ударов Зоба, нанесенных спереди. Сегодня, до того как удар пришелся ему по голове, он услышал в воздухе какую-то вибрацию и инстинктивно отклонился назад. А вот сдачи дать не смог, поскольку был слишком маленьким. Но он был быстр. А это уже победа.

Занятия по исцелению проходили в лазарете ачарьи Гаутамы среди почвы и червей, а также в садах ачарьи Луджанна. Невысокий ачарья Луджанн совершенно не пользовался речью и общался с помощью рук, и определить, правильно они что-то делают или нет, можно было лишь по высоте его ворчания.

В огромных садах росли упорядоченные ряды лекарственных растений. Акопа стал настоящим мастером дела, научившись создавать отвары и припарки в кратчайшие сроки. Даже Варцин вскоре смог научиться перевязать руку и вправить смещенную кость. Нала в основном занимался обрезкой и стрижкой деревьев. Говорили, что у него тяжелая рука. Комплимент для валки.

Все шишьи с нетерпением ждали урока истории, потому что ачарья Вьяс проводил большую часть своего времени у доски, и все ученики могли спокойно выспаться и оправиться от выпавших на их долю испытаний. И все же они читали об истории империй, о биологии дэвов и данавов, о законах Манусмрити, о великом переселении народов и влиянии самудрымантхан на ледниковый период.

– Знания предков помогают предотвратить ошибки, которые они совершили. Мы можем многому у них научиться, – сказал в защиту обучения Варцин.

– Какой в этом смысл? – ответил Нала, перелистывая главу об очередной войне. – Мы творим новые или, скорее, – он как раз прочитал о причинах семнадцатой Ланканской войны, – делаем одни и те же снова и снова.

– Я по-прежнему считаю, что знание истории очень важно. Без этого мы похожи на помидоры, которые не знают,