Прошло шесть дней после битвы «Плимутского приза» с пиратом, и где-то в большом океане Марлоу  уже собирался  прощаться с флотом.

Король Джеймс громко расхохотался, увидев, что одинокие «Братья Уилкенсоны», как беспризорные все еще стоят на якоре. С уходом флота во всей Вирджинии и даже Мэриленде не осталось матросов, чтобы отправиться с кораблем в путь.

В  отражении длинных вечерних теней Джеймс подвел морской шлюп к пристани в Джеймстауне.  Двое их команды «Нортумберленда» выскочили на деревянную платформу, а двое, все еще находившиеся на борту, швырнули веревки, а затем все вместе загнали шлюп, а док.  Через двадцать минут шлюп выглядел так, словно никогда не выходил в море.

— Хорошо, ребята, я думаю, вы можете спуститься на берег, — сказал Джеймс, и в сгущающейся темноте он увидел четыре кивающих головы. — Вы нужны мне будете здесь завтра в полдень, и ни секундой позже, — продолжил Джеймс. Его слова  были встречены четырьмя самыми искренними заверениями, после чего экипаж «Нортумберленда»  перебрался через борт и исчез.

На этот раз не было ни похода на секретный склад, ни приза с пиратской добычей, который нужно было бы спрятать. На этот раз никаких трофеев не было, что разочаровало солдат «Плимутского приза», а также матросов «Нортумберленда». После богатой добычи на острове Смита никто из людей Марлоу больше не довольствовался тем, что просто пережили бой.

Но капитаны торговых судов дали Марлоу солидную награду в качестве благодарности за хорошую работу, и Марлоу поделил ее между всеми. Он положил награду  на бочку и вызывал каждого человека по очереди, давая каждому  его долю, включая тех, кто находился на борту «Нортумберленда», и  по две доли тем, кто был ранен. Это бесконечно приводило в восторг  его матросов. Не было ничего, чего бы они не сделали для Марлоу.

— Спасибо, Джеймс, за хорошую работу, — сказал Марлоу, вручая бывшему рабу его монеты, две доли, как и подобало офицеру.

— Спасибо, капитан Марлоу. Думаю, к такому пиратству можно и привыкнуть.

Король Джеймс спустился вниз, чтобы привести в порядок большую каюту. Два часа спустя, когда он привел «Нортумберленд» в идеальное состояние, от носа до кормы, от киля до грузового отсека, он закинул свой ранец через плечо, в последний раз оглядел свою работу, а затем вскочил на причал и направился вверх по темной дороге.

Пыльная поверхность извилистой дороги в лунном свете была цвета высохшей кости, а из лесов и болот по обеим сторонам доносились голоса лягушек, сверчков и множества других ночных обитателей. Джеймс вдохнул тяжелый ароматный воздух, улыбнулся про себя и ускорил шаг.

Марлоу отправил «Нортумберленд» задолго до «Плимутского приза». Он беспокоился, по крайней мере, так он сказал, что небольшой шлюп отважится уйти слишком далеко от берега. Это было серьезное беспокойство, но Джеймс знал, что это только часть его тревоги. Марлоу также хотел, чтобы о его недавней победе в колонии  узнали еще до его возвращения. Так, что когда люди с «Нортумберленда» появятся в  Уильямсбурге с деньгами в карманах, он был уверен, что эта история разнесется по всему городу, как если бы о ней напечатали плакаты и расклеили их на каждом здание в проливе.

От Джеймстауна до Уильямсбурга было почти шесть миль, но у Короля Джеймса была хорошая мотивация, и он шел быстро. Ему потребовалось менее двух часов, чтобы добраться до окраины столицы, скопления цивилизации посреди дикой природы. Только что он шел по темной сельской местности, где почти не было ни домов, ни людей, а сейчас он смотрел на улицу Герцога Глостера, вдоль которой стояли дощатые дома и магазины, а в дальнем конце — фундамент нового здания Капитолия, среди штабелей материала и строительных обломков.

Джеймс пошел в тени зданий, ступая медленно, бесшумно и прислушиваясь к звукам ночи, как его приучили делать это в детстве. Несмотря на слова Марлоу, большинство жителей Уильямсбурга не верили в права свободного чернокожего человека. Никто в этом городе не верил, что чернокожий имеет право бродить по улицам поздно ночью, и уж точно не с заткнутым за пояс пистолетом и саблей на боку, вроде тех, что были у Джеймса.  Быть пойманным таким образом было бы достаточным основанием, чтобы оказаться на виселице.

Он осторожно шел по улице, останавливаясь, чтобы прислушаться, а затем снова шел. Однажды ему показалось, что он услышал звук каблуков по гравию. Он замер и низко пригнулся к дереву, потерявшись в его тени, оглядываясь по сторонам и  чувствуя тревогу, но ничего особенного не произошло, и он пошел дальше.

Наконец он достиг   жилища Элизабет Тинлинг, маленького уютного деревянного домика недалеко от строящегося Капитолия. Он окинул взглядом дорогу, а затем, убедившись, что там никого нет, проскользнул во двор мимо конюшни и к задней части дома.

Комната Люси находилась на первом этаже, в этой части, сразу за кухней. Это была крошечная комнатка, не больше, чем большинство чуланов в доме Марлоу, но это была ее отдельная комнатка, которая считалась чуть ли не наградой, чего большинство рабов не могло себе даже представить.

Джеймс подкрался к окну, снова огляделся, а затем тихонько постучал по стеклу. Он покачал головой и усмехнулся странности ситуации. Еще месяц назад он даже  и представить себе не мог, что ночью,  крадучись, будет  пробираться,  как какой-то преступник, сюда только для того, чтобы навестить эту глупую девчонку. Он счел бы это намного ниже своего достоинства.

Но теперь, подумал он, со всем, что он обрел: командование «Нортумберлендом», участие в битва на острове Смита, признание Люси в любви, у него и так хватает достоинств, чтобы пожертвовать такой мелочью.  И,  - подумал он, - этим все же стоит пожертвовать.

Он постучал еще раз, чуть сильнее, и в окне появилась, аморфная фигура Люси, сквозь темноту волнистого стекла.  Она распахнула окно. Она выглядела растерянной, сонной, и немного раздраженной, но, увидев Джеймса, широко улыбнулась. Сон исчез из ее глаз.

На ней была только хлопчатобумажная сорочка, и тонкая ткань ниспадала с ее тела таким образом, что подчеркивала ее грудь и изгиб талии. Она не могла бы быть более соблазнительной, даже, если бы на ней вообще ничего не было. Мягкие каштановые волосы падали ей на плечи и большими локонами висели на шее.

— Что ты крадешься,  и выглядишь как какой-то пират? -  спросила она.

— Чего бы ни хотели пираты, мэм,  я пришел именно за этим.  -  Джеймс улыбнулся ей в ответ.

— Тебе лучше  залезть  сюда, пока тебя не