— Толька! Леший! Опять пыль столбом, — раздался недовольный молодой голос.

— Гостью вам привез, — почтительно ответил Толик.

Постепенно пыль начала оседать, и Тася увидела развилку двух дорог, почти как в сказке. Грунтовка, по которой она приехала, уходила направо, а вот налево, через поля, вела дорога с укатанной, заросшей травой колеей. Толик вскочил в машину и сорвался с места, словно торопился покинуть это место.

Тихо-тихо к Тасе подошла невысокая худощавая женщина в платке. На первый взгляд казалось, что на вид ей было лет сорок пять не больше, но приглядевшись Тася поняла, что ошибается. Точный возраст угадать было сложно, но она не подходила ни под одно из определений — ни пожилой, ни зрелой, ни уж тем более бабкой назвать ее было невозможно.

Лицо вытянутое, суровое, как у монашки. Да и смотрела настороженно, надвинув на лоб, цветастый платок. Она была босиком, и Тася увидела, что ее ноги утопают в мягкой пыли.

— Пойдем, — просто сказала она и, не оборачиваясь, поплыла по утоптанной сухой земле.

Тася огляделась, больше здесь никого не было. Может быть, тетя Нюта прислала эту странную незнакомку за ней?

— Извините, пожалуйста, а где тетя Нюта? — решилась спросить Тася, глядя в спину, затянутую ситцевой кофтой с мелким рябым рисунком.

— Я и есть, — недовольно отозвалась женщина.

Тася озадаченно нахмурилась. Совсем не такой представляла она себе родственницу Галки. Ей казалось, ее встретит веселая бабулька, от которой будет пахнуть парным молоком и совсем чуточку навозом. Они пойдут по лугу с рядами желтой нарядной пижмы и голубыми огоньками цикория, и Тася будет любоваться стогами сена и коровами, пасущимися рядом. Деревянный мостик, речка, ребятишки с самодельными удочками, важные гогочущие гуси — милая сельская пастораль рисовалась в воображении девушки, пока она ехала в поезде. Но никаких деревенских идиллий не наблюдалось. Да и сама хозяйка этих мест, похоже, не очень гостеприимна. Снова стало не по себе. Зачем приехала?

Тася тоскливо оглянулась, ни души, только вдалеке виднеется крыша деревянного дома. Молчаливая тетя Нюта без предупреждения свернула с дороги в сторону неприметной тропки, ползущей вглубь рощицы. Тася, запнувшись о толстую корягу, пошла за ней. Ей казалось, что она Алёнушка, которую заманивает в лес злая ведьма. Вот так добрая тетя Нюта! Вот так близнецовые души! Теперь наставления Галки выглядели зловеще. Что делает тетя Нюта с этими неведомыми близнецовыми душами?

Дом у тети Нюты оказался добротным, крепким, с высоким крыльцом и небольшой верандой. В палисаднике подмигивали разноцветными глазами осенние астры и георгины, за домом был разбит большой огород, где в основном росла картошка. А сбоку были грядки с укропом, петрушкой, чесноком и хреном. Небольшая бревенчатая банька притаилась прямо рядом с мостками, ведущими на деревянный помост речки. Где-то вдалеке мекала коза, и пахло печным дымом. Уютные, знакомые с детства запахи окутали Тасю с головы до ног, будто и правда, сработала машина времени.

Тетя Нюта молча проводила ее в дом. Тася поднялась по крутым, покрашенным коричневой краской, ступеням и оказалась в сенях, а потом и в самой избе. Было тихо, только старые ходики на стене щелкали изношенной пружиной.

Тася разулась, посмотрела на свои джинсы, припорошенные до колена пылью — притащила грязи. Хозяйка дома кивком головы показала в сторону печки, за которой находилась небольшая комнатушка с высокой железной кроватью. Такая же была у бабушки. Тася очень любила прятаться под нее и сквозь свисающие кисти покрывала наблюдать, как бабушка ее ищет и как будто не может найти.

Тетя Нюта всё так же молча скрылась на улице. Тася огляделась, заметила большой комод с тяжелыми ящиками и старый, но еще крепкий стул. На него и присела. Так приучила ее бабушка — застеленная кровать королевишной стояла до самого вечера, горделиво хвастаясь подушками, сложенными одна на другую, и кружевной салфеткой, накинутой сверху.

Стукнула дверь, загремело ведро, и вдруг послышался звук процеженной жидкости.

— Девка-а-а, — услышала Тася. — Таисия!

Она выглянула из-за печки. Тетя Нюта наливала из литровой банки свежее молоко, пузырящееся пенкой.

— Иди-ка, с дороги-то… Выпей парного, — говорила тетя Нюта, не поворачивая головы. — Тоща совсем, кожа да кости, — ворчала она. — И в глазах муть. Вечером в баню пойдешь, — строго приказала она.

Молоко оказалось козьим, сладким и совсем без специфического запаха.

— А как же, — словно отвечая на немой вопрос, сказала тетя Нюта. — Животное — оно чистоту любит, тогда и продукт вкусный.

Тася улыбнулась: как смешно она говорит, называя молоко, продуктом. Тетя Нюта снова куда-то исчезла, а Тасе ужасно захотелось спать. В голову снова пришло сравнение со сказкой, где усталого путника опоили сонным зельем. Она сидела на застланной разноцветными половиками лавке и отчаянно таращила глаза, борясь с навалившимся сном. Откинула голову на маленькую подушку, пахнувшую пряной травой, и закрыла глаза, всего на минуточку. Очнулась, когда уже смеркалось, и по дому неслышно сновала тетя Нюта, ступая по половицам жесткими пятками.

А дальше отпуск превратился в один бесконечный день, когда Тася уже устала удивляться и покорно жила по неведомому режиму, что прописала ей тетя Нюта. Сроду не любившая баню и вечно пищавшая от клубов пара, теперь Тася с наслаждением парилась, чередуя веники — березовый, дубовый и даже из крапивы. Боль, грусть, тоска — всё выстегивалось, выпаривалось, облетало с души, как с кожи облетают прилипшие засохшие листья. Бросалась в звонкие воды быстрой речушки, оставляя там тревогу и страхи.

Из деревянной шайки омывалась отваром трав, приготовленных тетей Нютой. Полоскала волосы дождевой водой, собранной в кадку, отчего они становились мягкими и блестящими. Надевала простую нательную рубаху из грубоватой чистой ткани и босиком, ойкая и морщась, бежала по траве в дом. Каждое утро и вечер Тася пила парное молоко, утирая тыльной стороной ладони, молочные усы. И благодарила козу Майку, поглаживая ее курчавый лоб между тонкими, как полумесяцы, рогами. И спала, спала, спала, как ребенок.

Тася привыкла к неразговорчивой хозяйке, к ее нашептываниям и приговорам, к ее грубоватым приказам, что ей есть, что пить, когда идти в баню, а когда в лес, чтобы искать свое заветное место, дарующее силу и свободу.

— Да, где искать-то? — недоумевала Тася.

— Почувствуешь. Сама поймешь, — отворачивалась тетя Нюта.

И она нашла это место. Замерла, как заколдованная и потом тихо опустилась на траву рядом с огромным дубом, в котором чернела глубокая темная дыра — как портал в потусторонний мир.

Так закончился отпуск, а Тася