– А в Смольном, Миша, сейчас будет очень, очень горячее заседание ЦК. Или политического бюро.

– Что, – мрачно осведомился Жадов, – Благоев туда Генриха забрал? И его ухорезов? Змея этот Ягода, змея ядовитая, как такому вообще доверять можно? Революцию с чистыми руками делают, а он…

– А что он?

– Мутная личность, – бросил комиссар. – Уверял всех, что в партию нашу вступил аж в 1907-м, а его никто и не помнит. Выскочил как из ниоткуда, где-то товарищ Благоев его нашёл… ну, тот ему теперь и служит, ровно пёс верный…

Ирина Ивановна пожала плечами.

– В революцию по-разному приходят, и люди тоже самые разные, Миша. Зачастую отнюдь не ангелы, нет. Выбирать не приходится.

– А нужно! – горячо возразил Жадов. – И так уже в оперотдел набралось всякой шушеры, что карманы свои набивают!

– Кто-то набивает, да. Но Войковский с бандитизмом справился, приходится признать.

– Справился, – буркнул честный комиссар. – Не без нашей помощи!

– Не без нашей. Но справился. По улицам хоть ходить можно стало. Но об этом, товарищ комиссар, поговорим позже. Пока что надо этих… «чоновцев» утихомирить. Никто не может вводить войска в Петроград без согласования с командованием. Иначе это уже не революция, а та самая анархия.

– Которая «мать порядка»?

– Именно.

– Что ж… – на миг призадумался Жадов. – Разгружаются на Сортировочном парке, значит, пытались зайти в город без лишнего шума. Что ж, мосты мы им перекроем. Пусть попробуют через Обводный сунуться. Но они, скорее всего, по Большой Щемиловской[25] к Шлиссельбургскому проспекту[26] пойдут. В общем, пока станут маршировать, глядишь, всё и закончится… – Он неуверенно поёжился. – Только смуты да свары нам и не хватало…

Грузовики батальона, плотно набитые бойцами Жадова, катили по северному берегу Обводного канала, оставляя у каждого моста небольшие пулемётные команды, деловито принимавшиеся сооружать баррикады.

Главные силы жадовского отряда остановились уже возле самой Невы, у лавры. Перегородили улицу.

Ирина Ивановна легко и сноровисто взобралась в кузов.

– Товарищи бойцы! Наша революция в опасности – измена пробралась в сами наши ряды! Агенты царской охранки, пролезшие в партию, решили захватить власть, для чего сюда, в красный Питер, прибывают настоящие банды, подчиняющиеся только иуде Троцкому. Да-да, товарищи, иуде! Он решил, что оседлает революцию, что станет единоличным диктатором, а потом договорится с бывшим царём, с буржуями и помещиками, что поможет им держать рабочих и крестьян в повиновении. Наши товарищи из ВЧК сейчас защищают в Смольном тех членов центрального комитета партии, что выступили против этого чёрного предательства. Наш долг – остановить прибывшие в Питер войска Троцкого, не дать им прорваться глубже в город. Там нет наших товарищей, там отъявленные бандиты, воспользовавшиеся удобным поводом убивать, грабить, жечь и насильничать. Никаких колебаний, никакой пощады предателям нашей великой революции! Ура, товарищи!

– Ура-а! – дружно подхватили бойцы. Кто-то, правда, выкрикнул:

– Да как же так-то?! Товарищ Троцкий, он…

– Захотел единоличной власти! – отрубила Ирина Ивановна. – И знаете, что задумал? Трудовые армии, это чтобы всех рабочих мобилизовать, как солдат, и – по приказу, вкалывать там, куда пошлют, за миску баланды каторжной! Многим, я знаю, не нравилось то, что не всех буржуев позакрывали, что не все заводы пока ещё государство наше себе забрало – но то, что иуда Троцкий придумал, во сто крат хуже! Трудись, рабочий человек, а тебе – вообще ничего своего! Ватник тюремный дадут, и радуйся! Угол в гнилом бараке получи вместо жилья! Спросите, а куда ж труд ваш пойдёт – а Троцкому и пойдёт, бывших царских дворцов ему мало, новых захотелось!..

Но с иудой Троцким мы разберёмся. А вот с теми, кто по его приказу спешит занять Питер, верных делу революции перестрелять и перевешать, жён их с дочерьми по кругу пустить – разберёмся мы с вами! И я первая буду!

Она вскинула руку с «люгером».

– Ура! – вновь, ещё дружнее, отозвался батальон.

– Занимай позиции! – скомандовала Ирина Ивановна. – Пулемётчики, вперёд!..

Неяркий январский день, сеющий мягкий снежок… От дыхания сотен людей поднимался пар, поперёк дороги быстро поднималась баррикада, в этом люди Жадова поднаторели изрядно. Обыватели, заметив всё это, спешно кинулись наутёк.

– От Сортировочной им шагать и шагать, – заметил Жадов после того, как его люди заняли оборону. Заняли по всем правилам – в тылу позиции горели костры, трактиры поспешно открыли двери, жарко топились печи; комиссар не собирался морозить людей на холоде.

– Если прибыли утром, как Ягода докладывал, то вот-вот пожалуют. – Ирина Ивановна напряжённо вглядывалась в серую хмарь. – Будем надеяться, что броневиков у них нет.

Потянулось тягостное ожидание. Бойцы Жадова не скрывались, их дело – задержать «бандитов». Потом подмога подойдёт и, что называется, возьмёт их по месту.

А потом…

Серая морда двухбашенного бронеавтомобиля вынырнула из снежной пелены. За ним последовал второй, потом третий, и губы Ирины Ивановны плотно сжались.

– Зря надеялись, значит…

– Гранаты готовим! Связки! – не растерялся Жадов.

Полугусеничные «путиловцы» наползали, двигая башнями, и явно не показывали никакого намерения вступать в переговоры. На головном поднят был красный флаг.

– Приблизятся и расстреляют, – сквозь зубы прошипел комиссар. Рука его стиснула связку гранат.

– Миша!.. – строго начала было Ирина Ивановна, однако комиссар вдруг выпрямился во весь рост и, пряча гранаты за спиной, как ни в чём не бывало зашагал навстречу броневикам.

Ирина Ивановна ахнула, поспешно зажимая рот ладонью.

За броневиками показалась плотная колонна пехоты, большинство – в чёрных морских бушлатах и чёрных же шапках.

– Эгей! Кто такие, кто командир, куда следуете?! – громко выкрикнул комиссар. – Я начдив-15 и заместитель председателя ВЧК Жадов! Отвечайте, куда направляетесь?

Он стоял совершенно спокойно, слегка вполоборота, пряча руку с гранатами за спиной.

На передовом броневике открылся боковой люк, высунулась голова.

– Специальный отряд военной комиссии Центрального Комитета Партии. Следует по приказу товарища Троцкого в Смольный. Давай-ка, не дури, Жадов, а то плохо будет.

– Ты кто такой? – и бровью не повёл комиссар. – Как разговариваешь с начдивом? Выйти из машины! Подойти, представиться по всей форме!

– Ишь какой, – ухмыльнулась голова. – Много будешь знать, «начдив», скоро состаришься. Давай, пропускай нас, пока мы сами не прошли.

Жадов кивнул, словно уступая силе. А потом вдруг, одним движением, ловко швырнул всю связку прямо в широко распахнутый люк, так быстро и так метко, что никто не успел и глазом моргнуть. Швырнул – и бросился ничком наземь.

Миг спустя бахнул взрыв. Броневику сорвало башню, из всех щелей и дыр хлынуло пламя, вспыхнул бензин, мигом обращая машину в пылающий костёр.

– Залп! – голос Ирины Ивановны звенел.

Батальон выполнил приказ, и голова наступавшей колонны рассыпалась, разбилась, словно