Шифрограмма за № … от 14.08.1941 г.

«Начальнику Управления Особых отделов НКВД СССР Абакумову.

В дополнение к шифрограмме № … сообщаю:

Сегодня в 12.00 был зафиксирован выход в эфир коротковолнового радиопередатчика с позывными ЗИМ. Радиосвязь велась из района горы Нинчурт. Сеанс длился три с половиной минуты, за это время были переданы восемьдесят четыре пятизначные группы цифр. Прошу приобщить текст перехваченной радиограммы к внеочередной расшифровке по делу «Лапландия».

Начальник Особого отдела Северного фронта Куприн».

14 августа 1941 года. Ловозерская тундра

Мокрецов сграбастал пропахшего потом и пылью старшину, оторвал его от земли и закружил в объятиях:

– Живой! Свиделись наконец…

Шульга, не чувствовавший в себе прежде сколько-нибудь сентиментальности, вдруг раскис, и глаза его наполнились влагой. Закусив губу, он уткнулся в плечо капитану.

Вышедшие из зарослей солдаты рассредоточились вокруг и удивленно взирали на то, как их командир тискал в своих объятиях незнакомого старшину, вооруженного трофейным автоматом.

Капитан опустил Шульгу на землю. Он радостно всматривался в родное лицо когда-то лучшего следопыта его заставы.

– Заматерел! А я уж грешным делом думал, что убили тебя там, на заставе.

– А я о вас все думал! Меня ведь контузило тогда, пришел в себя уже на носилках. Что со всеми сталось? Все время об этом думал!

– Ну а сейчас ты где воюешь? И почему здесь оказался? Постой-постой! Это не тобой ли записка на Нинчурте оставлена была?! Молодец! Толково придумал! А я думаю, о каком старшине нам эта кареглазая девчонка все рассказывает? Прибежала, переживает – один, мол, а немцев много!

Шульга довольно заулыбался:

– Так ведь другой возможности сообщить не было, да и времени тоже! Товарищ капитан, я думаю, что фрицы вот-вот подойдут, им идти более некуда. Только этим берегом топать да переправу искать.

Мокрецов поднял к глазам бинокль и долго смотрел в него на окрестности:

– Хорошо… А ну, следопыт, как бы ты устроил засаду?

Шульга в двух словах изложил свое мнение.

– Молодец! – искренне похвалил старшину капитан.

Бойцы притихли. Они уже поняли, что отныне и начинается то, ради чего они столько верст тащились по следу фрицев.

Капитан надел фуражку, оглядел бойцов, оправил гимнастерку под широким ремнем:

– Семенцов!

– Я!

– С тремя бойцами займешь позицию здесь, на выходе из ложбины.

– Есть!

– Лужный! Бери двоих и дуй вон к тому валуну. Себя не обнаруживать, пропустить противника и действовать только по моей команде. Главное подстраховывать нас, если они попытаются уйти назад. А мы постараемся взять их живьем!.. Остальные – скрытно за мной!

Они с Шульгой расположили бойцов, определили каждому сектора обстрела, а сами вернулись к месту, занимаемому до сих пор старшиной.

– Ну, рассказывай! Кстати, ты тогда в июне моих не видел? Меня тоже тогда слегка оглушило, вот Оленьку и потерял в суматохе…

– Так ее ж тогда… Товарищ капитан… – Шульга осекся, увидев, как вытянулось посеревшее вдруг лицо командира.

– Говори! Ты знаешь, что с ней? Она жива? Убита?! Говори, не томи, Сашка…

Шульга как наяву вновь увидел огромный куст разрыва на том месте, где Ольга Тимофеевна перевязывала раненого красноармейца. Он хотел было рассказать об этом капитану, но, подняв глаза, увидел, какой надеждой лучится взгляд Мокрецова.