Шрифт:
Закладка:
Всадники проскакали вперёд, запели трубы и рога.
— Смотрите, кто приехал! — появились из небольшой рощи воины в чёрно-алом со звёздами на латах. — Линдиро! Сколько лет! Ребята! Какая встреча!
Верные Маэдроса и Карантира принялись радостно обниматься.
— С таким караулом нам точно скучно не будет! Добро пожаловать в самое богатое королевство Белерианда, братья-Нолдор!
***
Полученные и пока не отправленные письма завалили стол.
«Брат мой, — гласило письмо от Линдиэль, — подумай, действительно ли тебе необходимо противостояние с Голодрим? Я знаю, ты пошёл на конфликт ради нашего владыки Элу Тингола, но сам король никак не поощряет тебя. Если владыка Элу Тингол не присылает своих воинов, не помогает вооружением и другими необходимыми ресурсами для армии, почему ты должен действовать в его интересах, вредящих тебе? Этого ли хочет от нас Вала Улмо, брат?»
Каленовэ понимал истинные мотивы сестры, видел — отец не пытается смирить дочь, позволяя ей пробовать влиять на историю Белерианда, и лишь беспомощно вздыхал: даже если Тингол неправ, его поддерживает супруга-Майэ. Что можно противопоставить силе Айну? Пожалуй, стоит написать в ответ, что появившиеся на границе с Таргелионом воины с алыми знамёнами хорошо помогли, привезя с собой не только оружие и стройматериалы для укрепления рубежа, но и неприхотливые саженцы, чернозём и удобрения, чтобы вырастить на равнине собственный лес. Любые стычки пресекаются сразу же, как только возникают, что означает отсутствие смысла в попытках повлиять на ситуацию, ведь это может нарушить хрупкое удобное равновесие.
Конечно, лорд понимал: если случится что-то непредвиденное, Нолдор, разумеется, объединятся с Нолдор, а убийцы не могут быть друзьями своим жертвам, но это совсем необязательно сообщать чересчур инициативной сестре.
— Господин Каленовэ! — вбежал к лорду разведчик, не потрудившийся снять с себя маскировочные веточки. — На севере большой пожар! — Увидев взгляд сына Кирдана, воин, тяжело дыша, улыбнулся. — Увы, нет, горит не дворец Карантира. Дым поднимается за его владениями. Словно охвачен огнём целый город! Похоже, это снова Моргот! Выступим на север?
— Нет, — выдохнул Каленовэ, пряча задрожавшие руки. — Укрепляем наши рубежи. Разошлите гонцов, на северной границе соберите главные силы.
«Если я вышлю войско за свою территорию, Таргелион этим воспользуется, и я останусь без земель».
Вскочив из-за стола, оссириандский лорд бросился сообщать жене, что надо срочно уезжать всей семьёй на юг, к Дориату. Если пожар на севере — дело рук Моргота, надеяться на лучшее крайне неразумно.
Дагор Аглареб. Начало сражения
Провожая до городских ворот послов Белегоста, следовавших из Химринга через Поющую Долину в сторону дома, Аранаро удивлялся, что даже сейчас, на прощание, наугрим не задают неудобных вопросов о конфликтах между эльфами. Им это совсем неважно?
Посмотрев на флаги на сторожевых башнях — алые, с арфой на фоне восьмиконечной звезды, старший из наугрим с лёгкой насмешкой покачал головой:
— Твой король хочет пугать Моргота музыкой? Но, знаешь, вы молодцы, что сделали ворота, открывающиеся в сторону Зелёной Равнины, а не внутрь крепости. Натиск лучше сдержат в случае нападения. И всё же передай своему королю, когда он вернётся, что проще заплатить нам за помощь в укреплении стен, чем строить их заново после первого же набега с севера.
— У нас хлипкие стены? — с сомнением спросил Аранаро, поднимая глаза на красно-белые крепостные ворота с башнями, бойницами и проходом между рядами зубцов, достаточным, чтобы разъехались трое всадников.
— Нет, кхулум, они не хлипкие, — захохотал в бороду старик, — но, здесь всё слишком пафосное. Все эти белоснежные девы с арфами, полураздетые, на фоне красных арок с цветами, птицы, звёзды… Это ты, кхулум, смотришь на свою крепость и восхищаешься. А безмозглые рабы скота из-за гор, увидев такое, набросятся вдвойне яростно. Они зубами камень разгрызут и поимеют ваших мраморных дев, своими «копьями» проделав необходимые отверстия. Они будут бить ваши цветные окна и витражи с особой радостью, испражняясь изо всех дыр от счастья, видя, как шедевры превращаются в труху. Красота — для них вызов, понимаешь, кхулум? Живя по соседству с уродами, напоказ надо выставлять штыки с нанизанными головами их соплеменников, а не своё искусство.
— И чем мы тогда будем отличаться от этих… уродов?
— А что тебе важнее, — снова расхохотался гном, — показать всем, какой ты исключительный, или устрашить врага? Ладно, кхулум, нам пора в путь. Король Азагхал обязательно посетит ваши владения, как только завершит дела в Ногроде. Бывай!
Попрощавшись с послами, Аранаро дождался, когда закроют крепостные ворота, и пошёл по мощёной гранитом улице. Розовато-серые плиты, идеально подогнанные, складывались в цветочный узор, зелёные газоны усыпала золотая листва. Возвышающиеся с запада и востока горы закрывали Поющую Долину от холодных ветров, и здесь всё ещё было тепло и зелено.
Мимо с весёлыми криками пробежала играющая с собаками детвора, проехала почтовая карета. Кто-то ещё собирал последний урожай в своих садах, выращиваемый в основном на корм животным — здесь, на севере, фрукты и ягоды рождались мелковатые и несладкие, особенно в сравнении с привозимыми с юга плодами.
Выйдя на дворцовую площадь, где, как обычно, кипела жизнь, Аранаро свернул к реке. Прибрежная скала, искристо-серая, струилась малыми и большими водопадами, хорошо маскирующими пещеры. Гора была военной крепостью.
Обернувшись на пустующий дворец короля Маглора, в начале лета уехавшего к брату в Химринг, вспомнив слова посла Белегоста о скульптурах и окнах, Аранаро помахал рукой знакомым воинам у ворот и пошёл к водопадам. Гости уехали, пора продолжать разведку.
***
В предрассветной холодной дымке, оседающей инеем на желтеющую траву, неожиданно растаяли все звуки жизни. Тишина задрожала, зазвенела, и вдруг наполнилась нарастающей какофонией криков, хохота, ругани, лязга металла и топота.
Наблюдая за
