Шрифт:
Закладка:
Туивьель могла бы удивиться вопросу, если бы почему-то не была уверена, что её Легенде не нравится опыт собственного прошлого. Сейчас эльфийка словно видела картинки, среди которых Маэдрос искал ответ, но каждый раз отбрасывал найденное:
«Не то. Это не решение. Так будет только хуже».
— Я должен положить конец конфликту одного из своих кровных братьев и Оссирианда, — пояснил лорд Химринга, не дождавшись рассказа, — потому что сам в нём виноват. И понимаю — лучше от противостояния Карнистира и Каленовэ не будет никому.
Увидев, как любимый улыбнулся, Туивьель смутилась: да, она действительно хотела начать доказывать, что её Легенда ни в чём не виноват, уже даже подобрала аргументы. Он всё понял, и ему, похоже, смешно… Прижавшись щекой к плечу Маэдроса, эльфийка заговорила, осторожно подбирая слова:
— В нашей семье сложно было действовать во вред друг другу ненамеренно. Мы жили в постоянной борьбе за существование, и лишь предательство могло считаться преступлением. Я уверена, ты сам знаешь, как поступают с предателями.
Лорд Химринга прищурился, поджав губы. Туивьель поняла, он не хочет обсуждать остро вставшую в последнее время тему «резни в аманском порту», когда слово «предатель» бросали при каждом удобном случае в адрес и Тэлери, и Нолдор, и Валар, и Моргота. Однако двое уроженцев Альквалондэ, живущие в Химринге, на удивление отважно приняли главный удар молвы на себя, утверждая, что ложь Чёрного Врага может смутить даже самый ясный разум, что нельзя судить однозначно, тем более, прошлого не вернуть, а Моргот всё ещё жив, здоров, полон сил и гадких замыслов. В итоге даже оссириандские Синдар, прибывшие на границу, чтобы вместе с Нолдор служить делу добра, остались в Химринге, утверждая, что среди сплетен и наветов, способных запутать любого, в одном они уверены без малейшего сомнения: лорд Маэдрос никогда не перейдёт на сторону врага, будет биться с ним до победного конца, и только это важно.
— Наши племена, — ещё осторожнее заговорила Туивьель, — разделились на тех, кто выбрал рабство, и тех, кто хотел свободы. В итоге дорого заплатили и одни, и другие.
«Но это не значит, что я одобряю выбор рабов!»
«Я это знаю».
Словно через силу убрав от груди ладонь эльфийки, Маэдрос поднялся, быстро оделся. Он снова уходил в себя, замыкая помыслы на борьбе с врагом, думая, нет ли злых вестей о нападении, напряжённый, становящийся пугающим взгляд устремился в выходящее на север окно, которое никогда не закрывали ставни или шторы.
— Строительство идёт слишком медленно, — процедил лорд Химринга сквозь зубы, обернулся, с тревогой посмотрев на Туивьель, и вышел из спальни, захлопнув за собой массивную дверь, которую очень непросто выломать, даже используя таран.
Воцарилась тишина.
Побег ради улыбки
«Ты не можешь ничем помочь! — почти кричал старший брат, но получал в ответ молчаливое «Могу!». — Сделаешь только хуже и себя подвергнешь опасности! Глупая девочка, возомнившая невесть что!»
Около дверей теперь стояла охрана, не выпускающая Линдиэль из покоев, разумеется, для её же блага. Каленовэ перестал делиться с сестрой новостями, поэтому последнее, что узнала эльфийка: вывоз леса на севере Оссирианда продолжается, а всех, кто пытается этому мешать, подвешивают за ноги на деревьях. Некоторых удаётся вовремя снять. Писем от Оэруиль больше не приходило, среди Синдар поползла молва, будто дочери лорда нет в живых.
— Это ты ничего не можешь сделать, братец! — прошипела Линдиэль, смотря в окно на качающиеся на ветру деревья. — Ты — заложник вечно указывающего отца, веры в Вала Улмо и своего положения лорда-благодетеля! Ты хочешь быть хорошим для всех, Каленовэ, поэтому слаб и беспомощен. А я, в отличие от тебя, свободнее самого ветра!
Загнанный в дальний уголок сознания голос разума напоминал о том, что сбежать из охраняемого дворца крайне сложно, семья будет беспокоиться, можно оказаться очередной пленницей страшного соседа, в лесу придётся охотиться или искать съедобные растения, могут напасть хищники, однако стремящееся к любимому сердце ничего не желало слышать.
Взяв в руки самый дорогой на свете свёрток, Линдиэль развернула ткань. Серебро и сапфиры заиграли в огне свечей, причудливые узоры словно ожили, затрепетали тонкими веточками на ветру.
«Ножнам нужен меч, — подумала дочь Кирдана, пряча сокровище, — а мечу — ножны. Без них оружие опасно не только для врага, но и для своего владельца».
Эта мысль казалась более чем весомым аргументом для побега, и Линдиэль, тихонько напевая, смотря на язычки пламени, похожие на наконечники стрел, стала размышлять, как обмануть обитателей дворца.
***
— Я правда ничего не знаю! — зарыдала служанка, упав на колени перед кажущимся безумным лордом Каленовэ и его женой, в последнее время выглядящей живым мертвецом. — Я просто пришла, как обычно, а потом заснула.
— Линдиэль её опоила, — зло сказала Элиан. — Охрана говорит, в последнее время эта бедняжка всё время ходила в плаще с капюшоном, закрывающим лицо.
— Госпожа Линдиэль попросила меня! И ничего не объяснила! — взмолилась испуганная девушка.
— Видишь, какая интриганка твоя сестра? — ещё сильнее разозлилась бледная, осунувшаяся леди. — Заставила служанку ходить в плаще, чтобы потом усыпить её и, переодевшись, незаметно сбежать.
— Её скоро найдут, — заверил сам себя Каленовэ.
— Да, — усмехнулась дрожащим голосом Элиан. — Обязательно найдут. Либо наши верные, либо головорезы соседского короля.
Лорд Каленовэ резко развернулся и стрелой вылетел за дверь.
— Конечно, твой отец поможет, — скривилась леди, посмотрев супругу вслед. — Пошлёт на поиски воинов своего вассала Тургона. Только что-то нет пользы от их визита в Таргелион. Говорят, не подпустили к границе?
Ответа не последовало, и супруга лорда, подняв с колен рыдающую девушку, ласково обняла её.
— Ты не виновата, что твоя госпожа оказалась подлой интриганкой и подставила тебя, — заговорила Элиан. — Кто же мог знать заранее, на что способна милая с виду эльфийка из уважаемой семьи?
***
Лес казался страшным, как никогда ранее, а тьма обыкновенной ночи — непрогляднее колдовского мрака. Шелест крыльев. Что это? Шпион врага?
На полном скаку, пришпоривая коня снова и снова, петляя между живых и мёртвых стволов, Линдиэль вскинула лук, но никого уже не было поблизости.
Чувствуя, что её уже
