— Тебе лучше переждать в тесварице. Попроси Уно, чтоб приютил на ночку, он не откажет. Я схожу в школу, разузнаю, что да как. Наверняка Торопыжка расскажет последние новости, сам знаешь, он — собиратель всех городских сплетен. А вечером к тебе зайду.

Ри сглотнул. Спокойствие, накрывшее его с головой, рассеивалось. Сомнение начало потихоньку грызть где-то изнутри. Он прогнал его: «Нужно доверять людям. Без этого просто нельзя. Хоть кому-то, а доверять нужно».

— Всегда забываю, как называется это место. — Ри улыбнулся другу.

— «Бюсвальская тесварица», — напомнил Таль. — Идиотское название, но что-то в нем есть.

— Да, правда. Спасибо. — Ри глубоко, облегченно вздохнул. — Спасибо.

* * *

Уно — человек широкой души со столь же широкой резинкой в штанах, без которой живот попросту болтался бы из стороны в сторону и сварливо булькал. Иногда не верилось, что этот добрейший, бесхитростный мужчина может успешно управлять трактиром и гостиницей: для того же нужны корыстные, эгоистичные качества. И они были. У его жены. Мало кто ее видел. Обычно она звала, откуда и понять сложно, басистым, громогласным криком, и Уно тут же бросал все, даже любимые разговоры за кружечкой вина, похожего на Ангимарское, и спешил на зов. Но те, кому довелось лицезреть суженную хозяина, отзывались нелестно и старались не вспоминать о том случае, умоляя не просить описывать ее.

— Есть у меня свободная комнатушка для тебя, — подмигнул Уно и похлопал Ри по спине, провожая к лестнице через полупустой зал таверны. — Крайняя слева. Сдам до утра, если выслушаешь вечерком одну свежую историю.

Ри кивнул.

— Устраивайся. Попозже принесу обед. Ты же хочешь поесть?

Ри снова кивнул.

Поднявшись на второй этаж, он мельком взглянул на посетителей: обратил ли кто на него внимание, и быстро прошел по коридору со скрипучими половицами до последней комнаты.

Открыл дверь, обернулся еще раз и вошел.

Присев на край кровати, Ри выложил прозрачный камень на стол. Небрежно сбросил китель и расстегнул рубашку. Свет попадал через узкое окошко под потолком. На полочке вдоль дальней стены выстроились в ряд несколько незажженных толстых свечей.

Ри налил из кувшина воды, выпил залпом, поставил кружку на стол и стал рассматривать подарок отца так, будто видел его в первый раз.

Пот стекал со лба. Духота и волнение давили тяжестью перенесенных за день событий. А ведь еще не вечер. Отчего-то убежденность в том, что приключения на сегодня не закончились, напоминала ему об осторожности.

«Значит, ты пийр, — обратился он мысленно к камню. — И ты перекачиваешь из желтых каргов силы. Через меня. Ну, хоть с этим разобрались…»

Ри вздохнул, взял камень и повалился на кровать. Покрутил его так и сяк. Мыслей о том, что этот камень из-за океана, как и его мама, он пока в себя не пускал. О том, чему нет подтверждения, или потом или до обнаружения этих самых подтверждений.

«Как же это работает? — думал Ри. — Похоже, способность переносить ущерб на того, кто его наносит, действует независимо от моей воли. Но какие силы таят в себе другие мелины от Мусанги? Очевидно же, что у волчицы только одна и работала. Она же зверь и не может… Не может что? Думать?»

Ри потянулся к камню внутренним убеждением, что тот его услышит. И только сердцем коснулся холодной грани, как что-то изменилось вокруг. Мир вздрогнул.

Стены уже не казались столь унылыми. Через узкое окошко проникало гораздо больше света, чем прежде. Фитили в свечах из китового жира пахли едва ощутимой гарью — они потухли вчера вечером. А сделанный недавно глоток воды обрел новые вкусовые нотки, налившись свежестью и тонким ароматом лесных цветов. Ри услышал журчание ручья, увидел мелкую, гладкую гальку разных цветов.

Он сжал пийр крепче, глубоко вдохнув, и прикрыл глаза. Он почувствовал каждую клетку своего тела, каждую мышцу и понял, на что способен. Осознание не было определенным и четким, оно не походило ни на один опыт в его жизни. Раньше он не знал, сможет ли сделать что-то, пока не попробовал. Как и любой на его месте.

Инэн Гаро, старейшина Энфиса, любил говаривать: «Не торопись сворачивать за угол, если это угол пшойты на мугрях». В следующий раз это был угол тимиуки. А еще он призывал к предусмотрительности перед поворотом у Печального столба. И когда смеющиеся дети его спрашивали: «А что это?», «А где это?», он каждый раз по-доброму улыбался и отвечал: «Вот и я о том же».

Теперь же Ри был уверен, что может свернуть даже за тот угол, о существовании которого никогда не знал. Впечатление складывалось невероятное. Волны воодушевления захлестывали так, что становилось трудно дышать. Он осязал эдду — священную связь с предками, — в виде золотых, пульсирующих нитей, сплетающихся в одну тугую связку. Эдда проникала в грудь, мягко оплетая внутренности, прорастала в разум. У самого потолка она расслаивалась снова на бесконечное число нитей и уходила сквозь крышу, растворяясь в вышине. Он почти захлебывался, когда в дверь постучали.

Ри отпустил пийр в голове, нити исчезли. Он все еще тяжело дышал, когда, отложив камень на стол и пошатываясь, подошел к двери, уверенный, что это Уно с обедом. Но это оказался не он.

В коридоре стояла девушка. Та самая, что доила козу возле шатра пророчицы. Веревочки, стягивающие глубокий вырез на груди были ослаблены. Ри заметил красиво расшитую кайму ситцевого платья. Волосы ее были тщательно убраны назад в большой, распускающийся волнами хвост.

— Несьеда просила передать, что с вашей последней встречи чувствует себя значительно лучше, — неторопливо произнесла она, облизав губы и не спуская проникновенных голубых глаз с Ри.

— Она жива? — Ри ошеломленно вытаращился.

— Говорю же: великолепно себя чувствует. Она очень вам благодарна. — Речь лилась учтиво и нежно.

Девушка твердо шагнула внутрь, заставив Ри отступить.

— За что?

— За посещение, конечно же. Теперь ее пребывание здесь обрело иной смысл.

Она медленно стянула с плеча петельку платья и удивленно посмотрела на обнажившийся участок тела, будто сама от себя не ожидала такого пошлого, безнравственного поступка. Покраснев, она прижала плечо к щеке, переведя взгляд на Ри.

— Она очень просила отблагодарить вас.

Ри приоткрыл рот, не понимая, что происходит. Он пятился назад, а гостья наступала, сбрасывая платье, под которым больше не оказалось ровным счетом ничего.

Поэтому он не заметил, откуда у нее в руке появился небольшой нож. Ри напрягся, но девушка не проявляла агрессии. Она не спеша приближалась и так же медленно продолжала увещевать:

— Ну же, Рийя, сын Нон-пятой-Грет, не робей.

Ри споткнулся о низкую спинку кровати и неуклюже свалился на матрас.

Помощница пророчицы увидела камень, лежащий на столе и остановилась в шаге от кровати.