у тебя сегодня вечером в городе свиданка?

Таня поворачивается к нему спиной. Молчит.

Гертруд. Наслаждайтесь! Подумайте, как нам повезло с погодой! Только представьте себе, каково здесь будет зимой!

Тумас. Трудно себе это представить, когда такая жара. Работать невозможно.

Фредрик. Чертовски здорово, что мне этого не надо делать!. Рыба, наверно, скоро будет готова.

Ульрика. Забавно слушать, что говорят люди, чтобы не сказать то, что думают. Например, говорят «прекрасная погода», а имеют в виду «убирайся к черту» или «обними меня». В театре это называется подтекстом.

Фредрик. В театре вообще странное представление о людях.

Гертруд. Я тоже так думаю. Я сказала лишь, что, по-моему, погода прекрасная.

Брур. Надеюсь, вы не говорите гадости об актерах? Я обожаю театр! Частенько хожу на спектакли, чтобы отвлечься от редакционного ада. Актеры выходят на сцену и говорят все, что мне необходимо знать. Как мне жить, как любить, за кого голосовать... Им все известно. Если же я не внимаю им должным образом, они переходят в открытое наступление, бросаются на меня и дергают за волосы... требуют необходимой реакции. Я пугаюсь до смерти. Чего им от меня в конце концов нужно, почему они думают, что знают обо всем лучше меня?!

Ульрика. Да ну тебя, Брур!

Брур. Ты обо всем знаешь лучше меня.

Карна. А тебя это задевает?

Магда. Брур просто завидует.

Брур. Да, я, черт возьми, завидую. Ведь никто не платит, чтобы посмотреть на меня. А мои чувства, между тем, все время на виду!

Фредрик. Порой заплатишь, чтобы только этого не видеть.

Магда (весело). Спасибо!

Карна. Не ссорьтесь, ведь нам так хорошо вместе!

Брур. А кто ссорится? Я просто завидую. И ты тоже, Фредде.

Фредрик (ухмыляется). Угу.

Ульрика. Чему же ты завидуешь?

Фредрик. Я совсем неинтересный человек. Все так считают.

Брур. Да, это точно.

Фредрик. Выпусти меня на сцену — публика тут же разбежится.

Брур. Верно.

Ульрика. Фантастика! Это надо уметь! Расскажи, как это у тебя получается?

Фредрик (скромно). Ну, это просто.

Тумас. Мне тоже интересно.

Фредрик. Неужели?

Тумас. С чего это ты расхвастался, будто ты скучнее всех? Это что, соревнование?

Фредрик (ухмыляясь). Добропорядочный служащий среднего ранга, славный малый. Что может быть скучнее? Так, чиновничья душа.

Тумас. Я и не знал, что у чиновников есть душа.

Фредрик. Да, своего рода.

Тумас. Какого именно?

Ульрика. Того, что неожиданно взрывается... как у Отелло! И уж тогда!..

Карна. Отелло? Это тот, который был страшным ревнивцем? Он ведь, кажется, был негр?

Брур (фыркает). Чиновник застрелил негра из бутафорского ружья на Эстермальме[46]. У нас однажды был такой заголовок!

Карна. Разве он не был негром?

Ульрика. Был, мама, был! Черным, как уголь!

Карна. Мавр! Последний вздох мавра!

Фредрик. Но у меня нет ружья!

Ульрика. А ревность, хоть чуть-чуть?

Фредрик. Боюсь, слишком мало! Пойду взгляну на рыбу.

Магда (поднимаясь). Я сама взгляну на твою рыбу.

Ульрика. Вот как, значит, ты недостаточно ревнив. Господи, по-моему, вы ненормальные. А если твоя любимая и верная жена Гертруд изменит тебе, скажем, с Бруром... что ты тогда сделаешь?

Фредрик. С Бруром?

Карна. О чем вы говорите?

Брур. Интересная мысль. А, Гертруд?

Карна. Смотри мне, Брур!

Брур. Вот и Магда так говорит.

Карна. И она права!

Брур (напрягает мускулы, замирает). Продолжай, Ульрика.

Ульрика (внезапно передумывает, что-то увидев). Я только хотела сказать тебе, Фредрик... А, кончим это.

Тумас (не видит). Нет, продолжай! Почему бы нет. Если Гертруд изменит с Бруром — Фредрик...

Карна. Она никогда этого не сделает. Правда, Гертруд?

Фредрик. Тогда я сильно, очень сильно удивлюсь. А ты считаешь, что я должен был бы его застрелить?

Тумас. Если задета твоя честь!

Фредрик (смеется). Моя честь?..

Тумас. А что, у тебя ее нет? Давай, говори! Мне это необходимо для романа. Как раз наше время, ну, ты понимаешь... Говори!

Фредрик. Что бы я сделал? Ну, я бы спросил Гертруд, в чем, собственно, дело? Что ответила бы она? Что говорят в таких случаях? ...Ах, ничего такого, просто выпили лишнего, так это обычно бывает. Прости, Гертруд, я не имел в вицу ничего плохого...

Ульрика (наблюдая). Фредрик.

Фредрик. Да, именно так. Извини, Фредрик, сказала бы она, я не хотела ничего дурного. И тогда я бы ответил: о’кей, Гертруд, не будем больше об этом говорить, забудем. Приблизительно так. Небогатый материал для твоего романа, Тумас. Так ведь, Гертруд?

Гертруд. Да, небогатый.

Ульрика. «Так ведь, Гертруд». Разве ты можешь знать, что скажет Гертруд!

Фредрик. Думаешь, не могу? Не исключено.

Ульрика. Если она скажет: мы любили друг друга многие годы, больше нет сил это скрывать. Что ты сделаешь тогда?

Фредрик. Сильно удивлюсь...

Ульрика. Ясное дело. Как всегда. Ну, а потом?

Фредрик. А что потом? Ничего.

Ульрика. Ты мог бы заплакать, или выругаться, или бороться за свою любовь, застрелить его! Или ее!

Фредрик. У тебя чересчур большие запросы, Ульрика.

Карна. Что за странная тема для разговора. Ты не должен изменять Магде, Брур, и хватит об этом!

Брур. С чего ты это взяла, Карна?

Фредрик. У вас, в мире театра, слишком многого хотят от нас, обычных людей. Обратитесь лучше к Шекспиру, у его героев действительно кипят страсти.

Карна. Магда очень несчастна, Брур. Ты должен что-то с этим сделать.

Тумас. Ты ошибаешься. Мы ничем не отличаемся от шекспировских персонажей. И если мы этого не видим, то только потому, что нет Шекспира, который бы нас изобразил. А тебя, Фредрик, стоило бы изобразить.

Фредрик. Спасибо.

Брур. Только не Фредрика! Напиши лучше обо мне!

Фредрик. Пойду посмотрю рыбу. Твоя жена вряд ли справится с запеченной рыбой.

Брур. Напиши обо мне. Я наделен пороками и страстями. Не хуже Макбета. Милая Гертруд. Не правда ли, жаль, что мы знаем друг друга так долго, что свежесть и новизна ощущений между нами уже утеряна... а то бы... что скажешь?

Карна. Бр-р... Стало холодно. (Уходит.)

Брур. Ну вот, мама ушла. Но что с тобой?

Гертруд (печально). Какого ответа ты ждешь от меня, Брур? Я вдруг почувствовала себя старой. Некрасивой. Толстой. Лето подходит к концу. А все чего-то ждешь.

Брур. Никогда не бывает поздно. Во всяком случае, для нас с тобой, Гертруд.

Гертруд (еще печальней). Нет, поздно, и именно для нас с тобой!

Брур (гладит ее по щеке). Прелестная пампушечка Гертруд. Тебе не кажется, что нам стоит попробовать, хотя бы для того, чтобы помочь Тумасу с его романом?

Гертруд. Скоро осень.