В тот же день, 21 января, в 24 часа генерал Усачев сообщил в Штаб Походного Атамана:

«Полковник Чернецов с 120 человеками предпринял обход с севера на ст. Глубокую, чтобы захватить эту станцию, и задача почти увенчалась успехом, но, благодаря подошедшим подкреплениям большевиков со ст. Миллерово, стал отходить в направлении на хутор Гусев – Каменскую и, не дойдя 7 верст до Каменской, был окружен конными частями, указанными в телеграмме, под командой войскового старшины Голубова. Произошел бой, и полковник Чернецов был захвачен раненым с 30 дружинниками в плен, а остальные дружинники были частью убиты, частью рассеяны; оставшиеся присоединяются к ст. Каменской. Пока еще не установлено, сколько таковых. А остальные дружинники находятся в ст. Каменской, которые с утра защищали станицу Каменскую, а двинутый отряд полк. Чернецова под командой Е. Лазарева был двинут по железной дороге на Глубокую, результатом чего ко мне явилась делегация и принесла записку с подписями полк. Чернецова и войскового старшины Голубова следующего содержания».

ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО ЧЕРНЕЦОВА

Доставил его в качестве делегата урядник 27-го полка Выряков. Написано оно карандашом, беспорядочно, торопливо, на листке, вырванном из записной книжки:

«1918 г. 21 января. Я, Чернецов, вместе с отрядом взят в плен. Во избежание совершенно ненужного кровопролития, прошу вас не наступать. От самосуда мы гарантированы словом всего отряда и войскового старшины Голубова. Полковник Чернецов».

Под подписью Чернецова – подпись Голубова характерным мелким почерком: «Войсковой старшина Н. Голубов. 1918 г. 21 января».

М. Бугураев[62]

Чернецовцы – Тихого Дона партизаны[63]

В день годовщины Белого движения собралось вместе старых эмигрантов много, невозвращенцев новых из России, а также русских девушек и юношей, в Америке рожденных. Шел разговор о прошлой жизни в России Царской, о войне Гражданской и о борьбе с большевиками. Вдруг кем-то задан был вопрос: кто может рассказать нам о чернецовцах – партизанах Войска Донского? Все сразу замолчали…

– Был я в отряде партизанском у Чернецова, – раздался голос неожиданно, в глубокой тишине, – и вам я расскажу о нем.

Был век двадцатый, а год семнадцатый еще в начале. Немецкая война была в разгаре, – так начал свой рассказ-воспоминание Георгий Лобачев, донской артиллерист, и продолжал: – Наш Император, Царь наш, отказался от престола. Все сразу рушилось. Порядка уже не было. «Свободы» начались в России. Развал и смута все больше, больше становились. Большевики хотели силой власть захватить и управлять страной.

На фронте в армии началось разложение. «Братанье» со врагом пошло, и не хотели больше воевать солдаты. Большевики им обещали «мир заключить с врагом и наделить землею каждого». А в октябре Гражданская война уже началась.

Дивизии донцов и войск других казачьих, «Правительства России Временного» приказы исполняя, снимались с фронта и в бой вступали с большевиками (5-я Донская казачья дивизия в городе Киеве (28–30 октября 1917 года по старому стилю), бригада Сводно-Казачьей Кубанской дивизии; один батальон Корниловского ударного полка: одна рота чехословаков, юнкера и немного добровольцев), порядок защищая.

Не долго продолжалась борьба эта, и вскоре казакам другой приказ был дан – «идти домой» – донцам на Дон, кубанцам на Кубань…

На Дон стремились все, кто верен был России, кто добровольно защищать ее хотел, кто власти большевистской не признал и ей еще сопротивлялся. Солдаты, офицеры, генералы – с опасностью для жизни все пробирались на Дон, где начиналось формирование Добровольческой армии. Прибыл туда же Лавр Корнилов, генерал.

Хоть позже, чем в других краях России, и на Дону развал начался тоже. Восстали брат на брата казаки; а сын уже не слушался отца. И постепенно большевизм (вот эта страшная болезнь) всех захватил казаков, особенно фронтовиков. Настал момент, в конце то было ноября (26 ноября – 4 декабря), когда уж нужно было защищать Ростов, что на Дону. Рабочие восстали там, желая поддержать большевиков, а помощь оказал им Черноморский флот – десантом из матросов.

И были атаманом Войска посланы в Ростов: немного офицеров – донских охотников, донские юнкера, донские партизаны, часть верных Войску казаков и добровольцы из Добровольческой армии – приказом Алексеева. Они Ростов заняли с боем небольшим. Но все же, постепенно, и с севера и с юга, с запада – все больше, больше наступали большевики. «Всех партизан, кадетов, юнкарей», а также добровольцев-офицеров им уничтожить надо было и взять Новочеркасск.

У казаков разлад и нелады все увеличивались. Они уже не хотели больше воевать с большевиками и защищать престольный град. Все разъезжались самовольно по домам, опасности не видя в большевизме. Тревожное, тяжелое настало время. Кто же будет защищать Новочеркасск? «Конечно, юнкера донские и партизаны, при помощи отряда добровольцев», – решают те, кто борется с большевиками.

В году осьмнадцатом январь был двадцать первый. В тумане, на рассвете, в районе станции Глубокой у чернецовцев-партизан бой разгорелся со врагом. Всего лишь взвода два с одним орудием (имеющим снарядов двадцать), под командой лихого есаула Чернецова, вели огонь и наступление, чтобы облегчить атаку Лазарева партизан на Каменскую (в то время, когда Чернецов вел наступление на Глубокую, Лазарев с другими партизанами должен был занять станицу Каменскую и станцию и тоже вести наступление на Глубокую в помощь Чернецову).

Им начала отвечать батарея, орудия четыре. (Стреляла 12-я Донская конная батарея под командой есаула-донца Максимилиана Степановича Житенева[64]. Чтобы не нанести поражения партизанам, он вел стрельбу из орудий на очень высоких разрывах, при которых шрапнельные пули теряют свою пробивную способность. После восстания казаков есаул Житенев был арестован и судим военно-полевым судом в Новочеркасске. Меня, как его сослуживца по 12-й батарее и в качестве эксперта, – вызывали на суд. Есаул Житенев был судом оправдан; получил в командование Донскую конную батарею и в одном из боев с красной конницей Думенко, при захвате ею батареи, был зарублен красными казаками.) Как после оказалось – своих же казаков-фронтовиков, которые решили с большевиками вместе «кадетов-партизан» разбить и уничтожить, чтоб они не мешали им занять Новочеркасск и посадить там атамана своего, угодного большевикам. Все эти казаки забыли честь и славу, родство и братство и любовь. Заслуги прадедов, дедов, отцов своих забыли.

А эта группа партизан, хоть малая числом, но духом сильная, боролась, защищая правду, закон и справедливость. Боролась за Дон свободный, за Веру православную, за всех покорных порядку верных казаков, за Русский весь народ, Россию тоже защищали. И, наступая, партизаны-чернецовцы не ложились на землю без команды, под градом пуль, осколков от