вере, или язычнику, расположенному к исламу, татарин, прежде всего, совершает краткое молитвословие: «Бисмилляги р-Рахмани р-Рахими». Нужно слышать и видеть, чтобы представить себе каким проникновенным тоном, с какими молитвенными вздохами татары произносят эту молитвенную формулу. Мне однажды пришлось быть свидетелем такого случая. Входит в крещено татарский дом нищий, типичный магометанский нищий и начинает говорить вышеуказанные слова. С необыкновенным благоговением он сложил руки для молитвы и с какими-то особенными расстановками и переливами в голосе заунывным, жалобным тоном начал читать стихи Корана. В его голосе выражалась и покорность пред величием Божьим и надежда на милость Его. Все в доме встрепенулись, разговор стих, лица приняли серьезное, умиленное выражение. К завершению впечатления нищий оказался слепым. Я вступил было с ним в беседу, спросив его: разве не подают ему милостыни единоверцы-магометане, которых здесь много, так что ему приходится обращаться за помощью к православным. Но он уклонился от разговора и, получив милостыню, ушел. Не будь здесь меня, постороннего человека, он долго пробыл бы в этом доме, беседуя о разных предметах веры, увлекая своими рассказами слушателей. Язычники слушают проповедника и умиляются, угощают его и приглашают его быть у них в другой раз. А проповедник, побывавши в одном месте, переходит в другое, производя повсюду своими рассказами сильное впечатление, за что и получает иногда большую милостыню.

В противоположность татарам, русские не стараются сблизиться с инородцами; проявляют к ним, по большей части, прямо таки враждебное отношение, награждая их при всяком случае не особенно лестными названиями. Русский, например, не позволит своим детям играть с детьми чуваш или черемис, а поест из их посуды – сохрани Бог; ибо из их посуды едят свиньи да собаки. Нередко от русских можно слышать об инородцах: «И что это за народ; у этих собак и особой банной посуды нет: из чего моются, из того и жрут. Тьфу. Давно бы их всех следовало в Сибирь сослать».

Интересно наблюдать татар и других инородцев при встрече их на дорогах. Много неприятностей и горя перенесено инородцами при этих встречах с татарами. Но делать нечего приходится уступать во всем, так как только уступками отчасти можно избегнуть неприятных столкновений. И инородцы идут на уступки: чувашская или черемисская лошади сворачивают перед татарами с дороги за полверсты вперед, а татарская лошадь идет напролом, не сворачивая, хотя бы на встречу шел целый обоз чуваш или черемис, – это, так сказать, символ покорности инородцев пред татарами. В дальнейшем эта уступчивость желаниям татар, в целях приобрести их расположение, и расширяется, и усиливается.

А это расположение татар очень выгодно; помимо того, что инородец не услышит от них неприятности, они могут помочь ему в деле, при купле и продаже разных предметов, дадут добрый совет, выручат при случае из беды. Прямая выгода. Как же не сделать угодное татарам, во власти которых инородец находится всецело, от которых он может получить обиду и защиту. Лучше находиться под защитой их, чем быть обиженным. И вот начинается отатаривание его. Татарский язык он уже давно знает; а теперь и физиономия его исподволь принимает облик татарской; он начинает подстригать усы, носить рубаху с татарским воротником. А затем, сначала слабодушные, а за ними и более сильные характером, запасаются тюбятеями, которые и надевают при встрече с татарами, чтобы расположить их к себе. «А ну-ка, – обращаются татары к такому вновь обращенному, только что надевшему на голову тюбятей, – соверши намаз по-татарски. И инородец, при одобрительных возгласах татар, начинает совершать намаз, сначала с ошибками, а потом и правильно, под руководством татар заучивая магометанские молитвы. Вместе с татаризацией происходит и обращение инородцев в магометанство.

…Бывает ситуация, что в инородческом селении, – чувашском, черемисском или вотском обратятся в ислам два-три человека, а по прошествии некоторого времени можно видеть, что эти двое или трое уже привлекли на свою сторону многих других односельчан. Происходит это следующим образом. Отатарившиеся и обращенные в ислам снабжаются татарами всем, что необходимо для их жизненного благополучия. Благодаря пожертвованиям, они становятся богаче и влиятельнее других; при помощи благотворителей открывают маленькую торговлю, устраивают хорошую избу для постоялого двора и живут не только безбедно, но и имеют возможность оказывать помощь другим»[88].

Карта межевания с указанием д. Могиловка (Октябрьское),1778–1797 гг.

Неверкинский район и сегодня остается уникальным по национальному составу: чуть более половины населения – это татары, 24,9 % – чуваши, 20,1 % – русские, 4, 5 % – мордва, остальное население представлено представителями других национальностей. Татары проживают в Неверкино, а также в Алеево, Бигеево, Бикмосеевка, Демино, Джалилово, Карновар, Мансуровка, Октябрьское, Сулеймановка, а также в смешанных татарско-чувашских сс. Исикеево и Каменный Овраг. В настоящее время в Неверкинском районе располагаются 9 сел с чувашским населением.

На сайте МЦРБ Неверкинского района размещена статья «История сел Неверкинского района». В ней, в частности, отмечается:

1) Неверкино (Серттаннла, бывшее церковное название Никольское) названо по имени чуваша Невера Кебекеева (или Кевенеева), поселившегося здесь в самом начале XVIII в. В 1745–1747 гг. в Неверкино числилось только служилое чувашское население – 138 чел. По данным переписи населения 1926 г. в с. Неверкино было 384 русских, 141 чувашских и 4 татарских хозяйства в которых проживало 1038 чел. мужского и 1149 чел. женского пола.

2) Илюшкино (Илюххаль) Село населяют чуваши с XVIII в., в настоящее время село входит в черту с. Неверкино, д. Илюшкино упразднена.

3) Алешкино (Элешкель), село входит в муниципальное образование Неверкинский сельсовет. Основано ясачными чувашами на речке Илимке.

4) Черталей (Сень Сарттанла), село входит в муниципальное образование Неверкинский сельсовет. Основано переселенцами из с. Неверкино и крещеными татарами из соседнего с. Мансуровка (Мансуркино).

5) Бикмурзино (Пикмарсаль), основано чувашами, в документе под 1709 г. говорится, что «в деревне Пикмурзино на речке Идим-Горе» проживало 49 ясачных чувашей в 14 дворах, в 1718–16 гг. дворов с населением в 73 чел. Бик (тюрк.) «хозяин, представитель знатного рода», мурза – феодальный титул у нерусских народов Поволжья. Некоторые жители деревни являлись новокрещенными татарами из соседней д. Бикбулатовки, принявшими христианство. Раньше старожилы называли свое село Кивь ял (Старое село). Новым считается село Каменный Овраг – выселок из Бикмурзино.

6) Каменный Овраг (Сеньял), Каменный Враг до 1939 г.). Село основано в 1 пол. XIX в. переселившимися из с. Бикмурзино чувашами. Обычаи языческих времен жители села, даже старшее поколение, уже не помнят. За селом есть овраг, называют его «Киреметь». Это название напоминает о том, что видимо там предки чувашей устраивали свои языческие моления и жертвоприношения. Кроме чуваш в селе проживают татары – 55 чел. на татарской стороне (бывшая д. Адельшино).

7) Илим-Гора (Итем-Кура),