их всем необходимым для того, чтобы истреблять отдельные виды. – Она переводит взгляд на Флинта. – И эти охотники добивались успеха. Благодаря им, если мне не изменяет память, обыкновенные люди смогли почти полностью истребить драконов. Поэтому я сотворила Кладбище драконов – чтобы вы могли отдать дань уважения своим мертвым.

Глаза Флинта округляются, брови взлетают вверх.

– Значит, это вы создали наше священное Кладбище? А я думал, это сделали ведьмы и ведьмаки, заключив с нами пакт. Во всяком случае, так нас учили в школе.

Кровопускательница качает головой.

– Я много чего сделала, чтобы защитить твой вид, именно поэтому меня так беспокоит то, что вы поклоняетесь грудам золота. – Она смотрит на Джексона, и ее черты смягчаются. – Но думаю, мне придется с этим смириться, раз уж теперь дракон появился и в моей семье.

Дракон в ее семье? Должно быть, она говорит о драконьем сердце Джексона, хотя я не назвала бы его драконом.

Она поворачивается ко мне и продолжает:

– Это было мрачное время – я жила среди вас, и мне приходилось смотреть, как моя сестра и ее охотники преследуют вас, заставляют прятаться. И тогда мы начали войну против обыкновенных людей. Раз они не желали сосуществовать со сверхъестественными существами, мы решили загнать их в тень – туда, где обитали мы сами. Я научила вампиров, как стать сильнее, – она смотрит Хадсону в глаза, – и подарила им магические таланты. Я встала во главе армий… и никогда никого не щадила.

Она машет рукой – и нас окружают сотни людей и других существ, идущих в наступление на огромном поле. Слышится боевой клич, лязг металла о металл, вопли умирающих, жалобные стоны раненых – все это сливается в единую симфонию войны, от которой у меня холодеет кровь. А в центре этой схватки стоит Кровопускательница, намного моложе, одетая во все черное, с двумя кинжалами в руках, каждый из которых имеет три обоюдоострых лезвия, которыми она с легкостью разит своих врагов. Десятки обычных людей атакуют ее, заносят мечи, а она переносится, уворачивается, прыгает, делая сальто, вертится – и при каждом изящном движении ее кинжалы взлетают в воздух и со смертоносной точностью перерезают мышцы и сухожилия. Люди падают один за другим, и вот уже у ее ног высятся груды мертвых тел. А ее лицо и одежда пропитаны их кровью.

– Кровопускательница, – шепчу я.

– Да, мне дали это ужасное имя за мою неуемную жажду крови, за жестокость к людям. – Она машет рукой, и жуткая сцена исчезает. – Но не всем оказалось под силу терпеть кровопролитие, и кое-кто начал переходить на сторону людей. В конце концов мы потерпели поражение в Первой Большой Войне две тысячи лет назад и попытались возвратиться домой и жить дальше. Но моя сестра, решив, что ее мечта вот-вот исполнится, не пожелала зарыть топор войны, ее охотники продолжили свое дело. И поскольку вы, сверхъестественные существа, оказались почти полностью истреблены, я поняла, что должна что-то сделать. И я похоронила себя здесь, пожертвовала собой – поэтому похоронить себя пришлось и моей сестре. Это был единственный способ остановить ее или хотя бы заставить притормозить.

Кровопускательница делает паузу, и пустота в ее глазах сменяется чем-то другим, чем-то похожим на гордость.

– И тогда я поняла, что должна преподнести вам такой дар, который поможет вам выжить. То был дар настолько драгоценный, что поначалу я сама не понимала его значения. – Она опять делает паузу. – Используя то, что осталось от моей божественной природы, я создала узы сопряжения, поскольку подумала, что, если вы будете сопряжены между собой, это даст вам больше шансов остаться в живых, больше шансов вовремя заметить охотника, ведь вы будете не одни.

Я ахаю.

– Поэтому вам и было известно, как сотворить узы сопряжения между Джексоном и мной?

Все, кроме Хадсона и Джексона, с шумом втягивают воздух, и у меня падает сердце. Я, не подумав, выболтала нечто очень личное о Джексоне, хотя понятия не имела, желает он сохранить это в секрете или нет, и меня охватывает ужасное чувство. Я поворачиваюсь к нему, заглядываю в глаза и одними губами произношу:

– Прости.

Он дарит мне слабую улыбку, и я понимаю, что он прощает меня, но мне хочется сказать что-то большее или хотя бы обнять его в знак раскаяния. Я бы так и сделала, если бы Флинт не смотрел на Джексона так пристально, будто никогда не видел его прежде – и, если бы Джексон не повернулся и тоже не начал смотреть на него. Сейчас мне хочется одного – перестать быть наблюдателем, наблюдающим за тем, что происходит между этими двумя.

– Разумеется, дорогая, – подтверждает Кровопускательница. – Но давай не будем спешить. – Она устремляет взгляд на огонь, и ее глаза опять словно вихрятся. – Магия всегда ищет и находит свое место в мире, но это происходит странным образом. А после она начинает жить своей собственной жизнью.

В комнате повисает гробовое молчание, слышно только потрескивание огня, потому что никто не хочет перебивать Кровопускательницу снова. Как будто мы чувствуем – то, что она собирается сказать, изменит все.

– И мой план сработал. Сверхъестественные существа начали жить свободнее, снова начали выходить из тени на свет, что вызвало у моей сестры еще большую ненависть. А ее жажда мести безудержна. – Кровопускательница переводит взгляд на меня, и по моей спине пробегает холодок. – Тогда наш отец создал горгулий, и это стало началом конца.

Глава 45. Ты можешь выбирать своих друзей, но ты не можешь выбрать свой яд

Я моргаю.

– Но мне казалось, что горгульи были созданы, чтобы восстановить равновесие, разве нет? Я думала, что мы хорошие.

– Так и было. Во всяком случае, так считал ваш король, когда заключал договоры и союзы с разными группировками сверхъестественных существ. И последней группировкой, к которой он обратился и которую, по его мнению, было особенно трудно убедить, стал, разумеется, Двор вампиров.

Хадсон усмехается.

– Это точно. Наш дорогой папаша ни за что бы не согласился сидеть дома и вязать свитер, если в это время он мог устроить какую-нибудь резню.

Кровопускательница смотрит Хадсону в глаза.

– Да, полагаю, так и есть. Но король горгулий явился не к нему. Тогда владыкой вампиров был не твой отец, а я.

Мои брови взлетают вверх.

– Королевой вампиров были вы?

– Да, была. Пока король горгулий и я впервые не пожали друг другу руки.

И меня осеняет.

– Вы оказались сопряжены.

И безжалостная вампирша, у которой в углу висят мертвые тела,