Естественно, в тот вечер на набережной я не дала незнакомцу свой номер телефона, но Элиот нашёл меня в соцсетях и теперь чётко даёт понять, что прекращать наше общение не собирается.

Я же только извинилась перед ним за поведение Марка и поинтересовалась о состоянии здоровья, а после либо отвечала односложно, либо не отвечала вовсе. Я совершенно не заинтересована в переписках с другим парнем, каким бы приятным он ни был. Моё сердце уже занято, а мысли двадцать четыре на семь занимает тревожащий вопрос: куда подевался Марк?

Что за дела у него такие, раз он целую неделю меня игнорирует? Всё же было так прекрасно. Воскресенье прошло чудесно. Он не хотел меня отпускать, жалобно просил, чтобы я осталась… И что же случилось потом, раз Марк так резко пропал и напрочь забыл обо мне?

Все эти дни в неведении я пребываю в отвратительном настроении. Бесконечно думаю о Марке, не могу сконцентрироваться на учёбе, плохо сплю и ем, а в пятницу мама добивает меня заявлением, что они с папой узнали о моём вранье про поход на приём. Гарри Эндрюз сообщил папе, что меня не было с Марком на приёме. Отлично. Будто у меня и без того было мало поводов расстраиваться. Но, видимо, вселенная считает, что мало — помимо лжи о приёме, до мамы так же дошла новость о моём провальном тесте по гражданскому праву. Я всё-таки не сумела подготовиться к нему, как следует, и не добрала пару баллов до зачёта.

В общем, мне и так было плохо из-за пропажи Марка, а тут ещё на меня почти час ниспадает новая порция криков и нравоучений от мамы.

По-хорошему мне следует молча выслушать её причитания, ведь в этот раз я действительно напортачила, но молчать — выше моих сил. За последние дни во мне накопилось так много негативных эмоций, что им уже не хватает места во мне и они фонтаном вырываются на маму.

Мы сильно ругаемся, и я убегаю в свою комнату, где не сдерживаюсь и плачу. Впервые за эту паршивую неделю. В голове полная неразбериха, в душе всё ещё хуже. Никогда и представить не могла, что я способна испытывать так много гнева и раздражения. Эта смесь аж на физике сказывается. Тело дрожит, сердце бьётся слишком часто, громко, неровно… А затем вдруг бац — и пропускает удар, стоит мне увидеть на экране телефона входящий звонок от Марка.

Боже мой! Неужели?!

– Алло! – быстро поднеся айфон к уху, бросаю я.

– Привет, Мили, – беззаботно выдаёт Марк, а затем замолкает, явно не собираясь ничего больше добавлять, и степень моей злости стремительно возрастает.

– Привет, Мили? И это всё?

– Нет, не всё… – вздыхает. – Я слышу, ты злишься…

– Я не просто злюсь, Марк! Я в гневе! И абсолютно ничего не понимаю. Куда ты пропал?

– Сказал же, что у меня появились дела.

– Которые заняли у тебя целую неделю?

– Да, – после недолгой паузы отвечает он.

– И где твои дела происходили? На Марсе, где нет доступа к телефону?

– Мили…

– Что, Мили?! Ты хоть представляешь, как я переживала?

– Не стоило.

– Не стоило? Вот так просто?

– Да. Я не маленький мальчик, за меня не нужно переживать.

Я аж рот раскрываю от изумления, слёзы прекращают литься из глаз.

– И ты говоришь мне это после того, как показал, каким именно образом веселишься? Рискуя своей жизнью… Подожди-ка, – меня вдруг озаряет. – Именно этим ты и занимался все эти дни? Опять вытворял всякий беспредел, чтобы позлить отца?

Он молчит, и я понимаю, что попала в точку.

– Я права… Чёрт побери, я права! – горько усмехаюсь, поражаясь своей тупости. Как же я раньше не догадалась? – Пока я тут места себе не находила, ты все эти дни «веселился». Что на этот раз? Опять воровство? Гонки? Драки? А? Что, Марк? Что?! – завожусь до предела.

– Я позвонил тебе не для того, чтобы слушать нотации, – следует раздражённый ответ.

– Да? А для чего тогда ты мне позвонил?

– Чтобы встретиться. Я соскучился.

– Ах, так теперь ты соскучился! Всю неделю, пока у тебя были дела поважнее, ты меня игнорировал, а теперь соскучился?! Потрахаться приспичило?!

– Не неси ерунду, Мили. Успокойся и выходи. Я возле твоего дома.

Сердце предательски срывается вскачь, ведь я всю неделю мечтала его увидеть, однако с помощью злости я быстро пресекаю весь ненужный трепет.

– Я не собираюсь успокаиваться и куда-либо выходить! Вали туда, где проводил все эти дни!

– Хочешь, чтобы я сам к тебе пришёл? У меня же есть дубликат ключей от твоего дома. Для меня не проблема войти самому. Хочешь?

– Нет! Не хочу! И я говорю серьёзно!

– В таком случае выходи.

– Нет!

– Тогда жди, сейчас буду.

– Нет! Не смей, Марк! – вскакиваю с кровати и подлетаю к окну, тут же замечая его высокую фигуру, уверенно двигающуюся в сторону моего крыльца. – Не смей! Только не сейчас, умоляю! Ты сделаешь всё ещё хуже.

По ходу, мой жалобный голос действительно пропитан отчаянием и страхом. Марк всё-таки тормозит и поднимает нахмуренный взгляд к моему окну.

– Что случилось?

– Ничего нового. Я сильно поссорилась с мамой.

– Из-за меня?

– Частично да, но в первую очередь из-за того, что провалила экзамен в универе. Я не смогу сейчас никуда уйти. К тому же папа скоро вернётся домой, и меня наверняка ждёт очередной скандал.

– Я всё могу решить.

– Не надо! Говорю же: я не хочу, чтобы ты ещё больше вмешивался в мои проблемы с родителями.

– Твои проблемы — это мои проблемы, Мили.

– Нет, это совсем не так, Марк, раз ты не считаешь нужным посвящать меня в свои великие дела и считаешь нормальным несколько дней не отвечать на мои звонки. Мне не нужна твоя помощь. Я со всем справлюсь сама, а ты уезжай немедленно. Уверена, ты с лёгкостью найдёшь, чем заняться этим вечером. Без дела уж точно не останешься, – максимально строгим голосом чеканю я и сбрасываю вызов, не желая и дальше продолжать этот разговор. Боюсь, я лишь сильнее разозлюсь и наговорю каких-нибудь гадостей, которые то и дело вертятся на языке.

Ещё с минуту мы с Марком ведём невербальный диалог, пристально глядя друг на друга. Вижу, как он злится, взглядом выражая несогласие с моим решением, но в итоге разворачивается, возвращается в машину и в своей излюбленной манере резко трогается с места, быстро исчезая с поля моего зрения.

Я протяжно выдыхаю и накрываю лицо руками, пытаясь хоть немного прийти в себя. Да только как это сделать, когда изнутри меня раздирает бешеное месиво эмоций?

Злость на Марка борется с неимоверной тоской по нему, а жажда оказаться в его объятиях дерётся с желанием врезать ему по лицу. Опять. Хотя, по всей видимости, что бей его, что не бей — результат один и тот же. Марк всё равно продолжит делать только так, как ему хочется, при этом совсем не задумываясь о моих чувствах.