— Да какая разница если за него платят? Осталась ещё вон та штука, — произнёс арбалетчик и указал на стоящий неподалёку от меня пылесос, сверяясь с бумажкой в руках. — Это самые лёгкие пятьсот миллионов! Уже сегодня, братья, мы сможем шагнуть на восемьдесят вторую ступень!

Глава 21

— Фас! — крикнул я, обращаясь к дрожащей от ужаса стае и грозно указывая пальцем на незнакомцев.

Нарки покосились на меня, как на идиота, и плотнее сгрудились вокруг сковородки с сидящими там детёнышами, скулящими от страха.

— Что ты пытался сделать? — надменно, через губу спросил убивший Ибуна, с чавкающим звуком вырвал копьё из тела и небрежно направил на меня перемазанное красным остриё, с которого сорвалась алая капля крови.

Давление усилилось, но я заметил, что чем чаще попадал под подобное воздействие, тем легче становилось ему противостоять.

— Отвлечь внимание? — я насмешливо приподнял бровь, когда кабель пылесоса подкрался в траве к самой ступне копейщика.

Но едва провод коснулся его сапога, как мужик неуловимым движением сместился на два шага в сторону и презрительно скривился:

— Какой был смысл опасаться этой медленной верёвки?

— Сказано — быть настороже. Значит, есть причина, — пожал плечами арбалетчик и направил на меня оружие: — Отвязывай веревку с пояса.

Меня прошиб озноб. Они всё знают, и я лишён главного преимущества — неожиданности и недооценки опасности противником!

— Просто пристрели его, — вступил в разговор мечник.

— Ну нет! Я хочу выяснить, чем он так разозлил целого стража Церкви, — усмехнулся арбалетчик. — Расскажешь?

— Да запросто! — я натужно, без всякой уверенности улыбнулся, краем глаза наблюдая, как бледный и потный Ибун возвращается к жизни, но тут же замирает и лишь мелко дрожит, вжимаясь в траву. — Он спросил у меня: «Вилкой в глаз или в жопу раз», ну я ему вилку и воткнул.

Вот же чёрт! У меня нет ни малейших мыслей, как противостоять им. Сразу же видно, что они профессиональные воины, в отличии от нас! От меня…

Так что, кабель на поясе я развязал и бросил на траву.

Пока потяну время, а там как кривая вылезет. Тем более, что возможность управлять Вихрём по-прежнему присутствовала, несмотря на отсутствие физического контакта с артефактом. Это чувствовалось.

— Ты лишил глаза стража Церкви сто первой ступени? — с ехидной ухмылкой произнёс копейщик, осторожно поддевая кончиком копья безжизненный провод.

Остальные двое тоже криво усмехнулись.

— Хвала небу! — я картинно выдохнул, утёр со лба пот, и затараторил, в попытке заболтать их и, таким образом, удержать от немедленной расправы: — Хоть кто-то мне сказал, какая у это пидора ступень! Знаете, мне прямо полегчало! Сам-то я всего на двадцатом шаге, а мой мёртвый братишка был на пятидесятом с хвостиком. Вот прямо горжусь собой! И очень лестно, что таких могущественных людей послали за таким жалким мной. Хотя, да, предсказывание будущего того стоит!

— Что? — арбалетчик моргнул и слегка мотнул головой от переизбытка информации.

— Мой артефакт, говорю, — я кивнул на пылесос и продолжил скороговоркой: — Если заглянуть в его трубу, то можно увидеть собственное будущее! Не желаете ли проверить? Только из уважения к вам, это совершенно бесплатно! Не то, чтобы я совсем готов отказаться от оплаты, но если почтенные господа порадуют меня малой толикой финансов, то…

— Заткнись! — рыкнул копейщик, прерывая мою болтовню и уже без страха собирая провод в бесформенную мотню.

— Не верите, ну и не надо, — буркнул я, ожидая какой-нибудь светлой мысли от Ибуна, но тот по-прежнему прикидывался ветошью. Крайне напуганной ветошью.

— Не переживай, ты закончишь как твой друг, — не без издёвки произнёс копейщик, перехватив мой косой взгляд.

— Эй, он дышит! — удивлённо воскликнул посмотревший туда же арбалетчик и как-то неуловимо оказался возле Ибуна.

— Не говори ерунды, это невоз… — начал было обернувшийся копейщик, но тут здоровяк прыгнул на арбалетчика и попытался ударом кулака проломить тому голову.

Мгновенно выпущенный в упор длинный, сияющий синим, болт пронзил голову Ибуна, отбросил его, и пришпилил к дереву как муху. Там мой товарищ мгновенно обмяк тряпичной куклой, а его ноги ещё некоторое время раскачивались над травой.

Пока троица шокировано разглядывала дважды убитого и с подозрением легонько тыкала в него оружием, нарки воспользовались ситуацией — подхватили в клювы щенков и скрылись в лесу зелёными росчерками. Вот предатели!

Я тоже не упустил шанс и направил энергию к Вихрю, но всего содержимого резерва хватило лишь на то, чтобы провода в руках копейщика вяло шевельнулись. Настолько вяло, что он этого даже не заметил.

Вот засада! Слишком уж большие потери без прямого контакта, а все пилюли с духовной энергией лежат в поясе Ибуна! Ну а я мало того, что далеко, так ещё и не в курсе, как пользоваться этой штукой.

А что, если…

Тут у меня возникла абсолютно дикая идея, на основе всё той же безумной книжки про автослесаря, но для её воплощения нужно умудриться прожить чуточку подольше и чуточку ближе подобраться к Ибуну. И сейчас самое время использовать их кратковременное замешательство. Тем более, что убежать от них я всё равно не смогу, а драться вообще бессмысленно из-за колоссальной разнице в силе, резерве и умении — это не с гопниками в подворотне махаться!

— Гхм, уважаемые, — я деликатно кашлянул, привлекая внимание удивлённых убийц, — позвольте вопрос — я успею попрощаться с братом, до того, как вы меня убьёте?

— Вы не очень-то похожи… — произнёс мечник и медленно — мне даже показалось, что не без удовольствия — погрузил клинок в грудь Ибуна, прямо в сердце.

— Он много болел, — буркнул я, с трудом подавляя нахлынувшую ярость от такой бессмысленной жестокости.

— Он снова оживёт? — поинтересовался копейщик, кончиком оружия расковыривая рубец от предыдущего удара на груди здоровяка.

— Нет, — я горестно вздохнул и продолжил беззастенчиво врать: — У него была всего одна запасная жизнь. Это благословление пятидесятой ступени.

— Какой бесполезный мусор, — копейщик брезгливо хмыкнул, странным жестом заставил пылесос исчезнуть и кивнул мне: — Мы подождём, пока ты простишься с братом, а потом убьём тебя.

Остальные убийцы согласно кивнули, выражая солидарность в том, что братья заслуживают возможности проститься. Ну охренеть, какой широкий жест!

Они немного отступили и я медленно приблизился к окровавленному