— Ну а чего ты хотел? — удивлённо произнёс я, без страха присаживаясь на корточки возле него. — Вы первые на нас охотиться стали!

Он внимательно посмотрел мне в глаза, вздохнул, и снова вернулся к вылизыванию, тихо рыкнув что-то про «обстоятельства».

— Ну так и у нас обстоятельства, — я хмыкнул, коротко потрепал его по мощной голове, что вызвало шок вообще у всех присутствующих, и встал, повернувшись к стае: — Итак, граждане нарки, сейчас каждый из вас по очереди подойдёт к мешку и три раза опустит клюв в мешок. Сколько за три куся съедите — все ваше. Понятно?

Тут вожак поднял голову и недовольно щёлкнул клювом.

— Не, не, — я покачал головой, — то, что в нас мяса больше, не значит, что мы дадим вам столько же.

Главный нарк снова взрыкнул и скрежетнул клювом.

— А жопа не треснет? — возмутился я. — Траву пожуйте с духовной энергией. Мы и так идём вам на уступки!

— Что он хочет? — не удержался от любопытства Ибун.

— Ну, типа, в вяленом мясе нет духовной энергии, а если бы они съели нас, то стали бы сильнее.

— Может им по пилюле дать? — предложил здоровяк. — Действительно, не совсем честно.

— Ты вообще на чьей стороне⁈ — охренел я от такого предложения.

Вожак издал несколько коротких, требовательных звуков.

— Ну показывай ему пилюли, раз предложил, — я махнул раненой рукой, скривился и добавил: — А от ранений есть что-нибудь?

Ибун вынул шкатулку с пилюлями и кувшин молока. Кувшин он протянул мне, а вожаку издали показал одну из пилюль.

Тот кивнул и требовательно распахнул клюв. Ибун боязливо приблизился и бросил синий шарик нарку. Тот ловко схватил его прямо на лету, проглотил и довольно зажмурился. Затем рыкнул стае и та пришла в возбуждённое состояние — звери подпрыгивали, щелкали клювами и радостно завывали.

Я распечатал кувшин и поморщился — как бы на такой шум к нам не заглянула ещё какая-нибудь тварь. Если со всеми так договариваться, то в горах мы сможем максимум полюбоваться пейзажами, поскольку повышать развитие будет нечем.

Жадно припав к широкому горлышку, я, разумеется, облился, но не расстроился — белое на белом не особо заметно. Внезапно послышался требовательный писк и все нарки, выстроившиеся в неровную очередь на раздачу, напряглись и припали к земле, готовые то ли броситься на нас, то ли убежать.

Писк повторился несколькими разными тональностями и не нёс смысловой нагрузки, но клюватые засуетились и стали предостерегающе подвывать, повернув морды к зарослям кустов. Почти сразу там зашевелилась трава и над ней показалась любопытная мордочка совсем мелкого нарка. Куст качнулся, и возмущённо пропищавшую малявку резко утащило обратно, под защиту зелени.

Но в метре левее, тут же появилась ещё одна малявка, и без колебаний побежала ко мне, требовательно пища́. Мамаша, скрывающаяся в кустах, кинулась следом и попыталась схватить отпрыска клювом, но промахнулась, и тот сумел добежать до моих ног. Вцепился когтистыми лапками в голую кожу и, совершенно по-кошачьи, стал выпрашивать еду.

— Не стая, а цыганский табор какой-то… — вздохнул я, наклоняясь и гладя маленькую клюватую голову. — Ну, на.

Опустил кувшин и мелкий тут же попытался энергично просунуть голову в горлышко, но клюв не лез, отчего малой злился и возмущённо пищал. Из-за кустов выступила мамаша малыша и боязливо стала приближаться, чтобы забрать бесстрашного отпрыска.

— Ибу́н-мастер, есть что-нибудь плоское, чтобы молока налить? Какой-нибудь тазик, — обратился я к товарищу и проворчал тихо себе под нос:— Особенности национальной охоты, блин…

Здоровяк тут же вынул из хранилища памятую и покрытую сажей двухметровую сковородку на четырёх ножках, некогда бывшую красивым Небесным Котлом и поставил на мох. Видя, что я дал отмашку, он вылил туда пять кувшинов молока и отступил на шаг.

Из кустов тут выскочили штук девять щенков и радостно залезли с лапами в подготовленную молочную лужу. Они крутились на месте, жадно лакали, пихались, и очень быстро вымокли насквозь. Вслед за ними вышли из кустов пять самок и остановились неподалёку.

Видя, что мелким ничего не угрожает, взрослые нарки вновь выстроились в очередь на раздачу мяса и пилюль, а я присел возле молочной лужи и умилялся резвящимся там малявкам, потихоньку хлебая из кувшина.

Минут через пять кровь на моих ранах высохла, а зажившая кожа довольно сильно чесалась. Получившие свою пайку особи вместе со мной присаживались у сковородки и вскоре я оказался в окружении довольных и сытых клюватых морд, с умилением глядящих на потомство.

Мелкие уже давно не скакали, а лежали пластом на раздувшихся животах. С мордочками в молоке по самые глаза, они сыто пускали ноздрями пузыри и осоловело щурились.

Сделав последний, контрольный глоток из кувшина, я удивлённо почавкал и неверяще уставился на горлышко — отчётливый привкус скисающего молока вогнал меня в шок! Принюхался к остаткам молочной лужи и чуть не заорал от радости! Видимо в слюне нарков содержатся нужные бактерии и теперь я могу получить долгожданный кефир!

— Дружище, ты не поверишь! — я подскочил над окружившей меня стаей и обернулся к Ибуну, чтобы поделиться с ним радостью, но тут же застыл.

Здоровяк смотрел на меня пустым, остекленевшим взглядом, а из его могучей груди торчало длинное копьё, с широким наконечником. А рядом какой-то мужик поднимался с корточек с его молотом в руках.

— Молот у меня, но это просто мусор…— разочарованно произнёс незнакомец, в длинной красной накидке из чешуи, выдёргивая копьё из тела моего товарища.

Он распрямился и равнодушно мазнул ледяным взглядом по стае нарков и по мне. На вид этому вылитому Ван Даму ему было под сорок, но хрен их тут всех разберёт. Вот только это был определённо тот смый тип, которого я видел в компании Фила!

Звери вздыбили загривки и сомкнули ряды, защищая молодняк, но чувствовалось, что они в ужасе. Причём настолько, что не могли даже бежать.

Меня и самого неслабо придавило холодной жаждой убийства, не оставляющей и тени надежды на спасение.

Из кустов бесшумно вышли ещё двое, удивительно похожих на первого чертами лица. Один был вооружён очень сложным многозарядным арбалетом, а второй щеголял двумя длинными клинками на поясе. Как и на первом, на них были одинаковые красные чешуйчатые накидки, высокие чёрные сапоги с металлическими носками, свободные чёрные штаны, с элементами бронирования, и облегающие серые куртки со множеством ремешков и