Шрифт:
Закладка:
— Что? Дерьмеца захотелось?»
— Так чья байка хуже? — Анжуец, точно палач, шлепнул хозяина по плечу.
— Его, его! — наперебой закричали двое его подельщиков.
Тут все принялись спорить, точно святые отцы на церковном соборе, драться, бросаться кружками и вскакивать с места, пытаясь в неразберихе улучить удобный момент и бежать куда подальше.
— Давайте уладим наше дело! — закричал хозяин, видя, что трое его честных должников уже напрочь забыли, с чего все началось.
Все замерли в ужасе.
— Я расскажу вам историю, которая будет лучше ваших, и каждый из вас заплатит мне за это по десять солей.
— Тишина в зале! — объявил анжуец. — Слушаем хозяина!
«В нашем городке Нотр-Дам-Ла-Риш, где и находится мой постоялый двор, жила одна смазливая девица, и, помимо приятностей природных, было у нее еще и немалое приданое. Потому, как только вошла она в возраст и окрепла достаточно, чтобы нести на своих плечах бремя замужества, окружила ее толпа воздыхателей, и было их столько, сколько монет собирается в кружке для пожертвований святому Гатьену в день Пасхи. Девушка выбрала того, кто, при всем моем уважении и положа руку на сердце, мог работать с утра до ночи и с ночи до утра, ровно два монаха, вместе взятых. Сговорились они и стали готовиться к свадьбе. Однако же счастливое ожидание первой брачной ночи невесте внушало немалые опасения, поелику она по изъяну и несовершенству живота своего склонность имела исторгать ветры с шумом, подобным орудийному залпу.
Очень она боялась спустить с поводьев сии бешеные ветры, когда отвлечется в ту самую первую ночь, и дошла до того, что поделилась страхами своими с матерью и попросила у нее совета. Добрая женщина не скрыла, что таковая склонность досталась дочери по наследству, что в детстве и она страдала от такой же напасти, но засим Господь смилостивился, она научилась туго сжимать свое подхвостье и после семи лет из себя ничего не выпускала, окромя последнего раза, когда в порядке прощания она щедрейшим ветром одарила своего упокоившегося мужа.
— Но у меня, — добавила мать, — был один секрет, которым поделилась со мной моя матушка. Он позволял мне все излишние звуки свести на нет и пукать бесшумно. Способ сей лишает ветры дурного запаха, и конфузиться не приходится. А для этого надобно исподволь ветры свои потомить, подержать у выхода, а потом вытолкнуть тонкой струйкой. Мы между собой назвали это „удавить фуки“.
Обрадованная дочь поблагодарила мать и заерзала-заелозила, уминая в своих кишках их воздушное содержимое и поджидая залпа с таким же нетерпением, как помощник органиста, надув мехи, ждет первых аккордов мессы. Придя в спальню, она забралась в постель и попыталась выдавить из себя накопленное, однако сия своенравная материя так уплотнилась, что не захотела выходить наружу. Тут и муж подошел, и вообразите сами, как схватились они в прекрасной битве, в коей из двух вещей, коли могут, делают тысячи. Около полуночи новобрачная под естественным предлогом встала и скоро вернулась обратно, но, когда она одной ногой влезла на кровать, ее дымоходу вздумалось отвориться и выдать такой пушечный залп, что вы, как и я, подумали бы, что кто-то разом порвал толстенные драпировки.
— Эх, вот неудачный выстрел, — сокрушенно воскликнула молодая.
— Ей-богу, милая, — отвечал я, — береги свои заряды. С такой артиллерией тебе никакая армия не страшна.
Это была моя жена!»
— Ох-ох-ох! — взвыли мошенники.
Они хохотали, держась за бока, и расхваливали хозяина.
— Эй, виконт, ты слыхал такое?
— О, вот так история!
— Да, отличная история!
— Всем историям история!
— Царица, а не история!
— Ха! После такого и слушать ничего не захочешь!
— Честное слово христианина! Это лучшее, что я слыхал за всю мою жизнь.
— Я так и слышу эту музыку!
— О, а я хочу облобызать оркестр!
— Господин хозяин, — на полном серьезе промолвил анжуец, — не сойти нам с этого места, коли мы не взглянем на вашу хозяйку, и мы не станем просить дозволения поцеловать ее инструмент только из почтения к доброму рассказчику.
И все они принялись так возносить хозяина, его историю и раструб его жены, что старый дурак поверил в их искренность и велел позвать жену. Однако она не явилась, и тогда плуты не без задней мысли сказали:
— Пойдем поищем ее сами.
Все вышли из зала. Хозяин взял подсвечник и двинулся первым вверх по лестнице, дабы показать гостям дорогу, однако мошенники заметили открытую дверь и ускользнули, словно тени, за порог, оставив хозяину вместо платы лишь новый женин фук.
Тяжкий плен Франциска Первого
Время действия: 1525 год.
Всякому известно, как наш первый король Франциск попался, будто птичка на клей, и препровожден был в Мадрид[77], что в Испании. Там император Карл V запер его за семью замками, как какую-никакую ценную вещь, и держал безвыходно в своем дворце, где наш покойный, вечной памяти государь скучал и маялся безмерно, ибо любил свежий воздух, удобства и удовольствия, и сидеть в клетке ему было так же просто, как кошке плести кружева. И вот погрузился он в столь дикое уныние, что, когда его письма прочитали на совете, и герцогиня Ангулемская[78], матушка его, и госпожа Екатерина, дофина, и кардинал Дюпра, и господин де Монморанси, и прочие вельможи королевства французского, кои все ведали, сколь любвеобилен король, после долгих обсуждений порешили послать в Мадрид королеву Маргариту, дабы она короля, который очень любил свою веселую и умную сестру, утешила в его трудный час. Однако же сия дама полагала, что душа ее бессмертная может пострадать, ибо оставаться наедине с королем было небезопасно, и посему в Рим направили ловкого секретаря, господина де Физа, коему поручили раздобыть папское бреве с особыми индульгенциями, с решительным отпущением простительных грехов, кои ввиду кровного родства могла совершить упомянутая королева, желая излечить короля от тоски.
В ту пору папскую тиару носил нидерландец Адриан VI, который, будучи добрым товарищем, несмотря на тесные связи с императором Карлом, и памятуя о том, что речь идет о старшем сыне католической церкви, любезнейшим образом направил в
