— Я тоже! — воскликнул бургундец.

— Господа! Господа! — вмешался пикардиец. — Вы шутите! Позвольте мне!

— Черт бы вас побрал! — вскричал тот, что из Анжу. — Не станете же вы платить три раза, наш хозяин такого не потерпит.

— Тише, тише, — успокоил всех бургундец. — Пусть заплатит тот, кто расскажет самую дрянную историю.

— А кто будет судьей? — спросил пикардиец, позвякивая своими монетами.

— Как — кто? Хозяин, конечно. Он должен знать в этом толк, как человек со вкусом, — решил выходец из Анжу. — Давай, повар, садись, пей и отвори уши. Слушанье открывается.

Хозяин присел и от вина не отказался.

— Я первый! — сказал анжуец. — Приступаю.

«В герцогстве моем Анжуйском народ отличается ревностным служением нашей святой католической вере, ни один анжуец не отдаст ни толики райской жизни, не покаявшись в грехах своих или не убив еретика. Только сунется какой богоотступник в наши края, как тут же отправляется прямиком в ад, знать не зная, откуда смерть пришла. Как-то раз вечерком один добрый человек из Жарзе, помолившись бутылке в Пом-де-Пен, где он позабыл и разум свой, и память, возвращался к себе и по соседству со своим домом упал в канаву с водой, полагая, что лег в собственную кровать. Спустя какое-то время его сосед по имени Годено увидел, что бедняга уже покрылся льдом, поелику дело было зимой, и, смеясь, спросил:

— Эй, ты чего там дожидаешься?

— Оттепели, — ответил пьянчужка, обнаружив, что примерз.

Тут Годено, как добрый христианин, помог ему выбраться и даже довел до дверей дома из великого почтения к вину, повелителю нашего края. Однако пьянчужку черт попутал, и он улегся в постель своей служанки, славной молодой девахи. Засим этого старого поденщика, коему вино придало сил, разобрала охота, и, полагая, что принялся за жену, он выразил ей признательность, нежданно-негаданно обнаружив все признаки молодости и свежести. Тем временем жена, услышав голос мужа, принялась орать как резаная, и из-за этих ее воплей бедолага понял, что ошибся и спасения его душе не видать. Сие соображение удручило его до невозможности.

— Эх, — вздохнул он тяжко. — Господь наказал меня за то, что я не отстоял вечерню в церкви.

Потом извинился как мог, сославшись на бутылку, которая помутила его рассудок, и перебрался в постель к жене, бормоча, что для ради лучшей участи хотел бы, чтобы не было у него на совести такого страшного греха.

— Ничего! — сказала мужу жена, коей служанка объяснила, что ей снился ее солюбовник.

Жена побила негодницу, чтобы впредь она не смела так крепко спать, и этим утешилась. Однако добрый муж ее, ввиду ужасности случившегося, продолжал ныть и лить пьяные слезы из страха перед гневом Господним.

— Дорогой, — сказала ему жена, — сходи завтра на исповедь, и хватит об этом.

Добрый человек потащился в исповедальню и со всем смирением поведал свою историю приходскому священнику, старому доброму пастырю, который вполне мог бы Господу на небе подавать тапки.

— Ошибка не в счет, — заявил он кающемуся грешнику, — попостись завтра и получишь прощение.

— Поститься! С удовольствием! — возрадовался анжуец. — Пост питию не помеха.

— Да! — отвечал кюре. — Пей воду и не ешь ничего, кроме четвертушки буханки и одного яблока.

Простодушный селянин, не доверяя своей памяти, пошел домой, на ходу повторяя все, что велел священник. Честно начав с четвертушки хлеба и одного яблока, домой он пришел, бормоча: „Четвертушка яблока и одна буханка“.

Дабы очистить душу свою, он велел жене подать ему буханку и отрезать кусок яблока и печально принялся заглатывать предписанное. Добравшись до корки, он тяжко вздохнул, потому что ему уже кусок в горло не лез, на что жена заметила ему, что Господь отнюдь не желает грешнику смерти и что, коли он не станет запихивать в себя корку, его никто за это не упрекнет.

— Придержи язык, женщина! — возмутился он. — Сдохну, а пост не нарушу».

— Я внес свою долю. Теперь твоя очередь, виконт, — сказал анжуец и подмигнул пикардийцу.

— Кувшин пуст, — заметил хозяин. — Эй, подайте еще вина!

— Да, выпьем! — воскликнул пикардиец. — С мокрого языка слова лучше текут.

Он осушил до дна свою кружку, откашлялся и начал такими словами:

«Как вам известно, у нас в Пикардии девицы, дабы обзавестись своим хозяйством, стараются честно заработать на посуду, постели, сундуки, в общем, на всю домашнюю утварь. И ради этого нанимаются в прислуги в Лерон, Абвиль, Амьен и другие города, где моют, чистят, скребут, гладят, готовят и все такое прочее. И как только научаются они чему-то сверх того, что положено преподнести мужьям, они выходят замуж. На свете нет хозяек лучше наших пикардиек, потому что они в этом деле собаку съели. Одна девица из Азонвиля, а это та самая земля, которая досталась мне по наследству, прослышала, что в Париже люди себя по пустякам не утруждают, что там на улицах до того пахнет жареным мясом, что можно по целым дням нюхать и сытым быть безо всяких хлопот. И вот забрала она себе в голову, что надо пойти в столицу и раздобыть себе на приданое. Шла она пешком с пустыми руками и у заставы Сен-Дени столкнулась с солдатами, которые стояли там на страже, поелику гугеноты якобы намеревались улизнуть из города. Сержант, завидев сей милый чепчик, сдвинул шляпу набок, разгладил перо, подкрутил усы, сделал страшные глаза, подбоченился, прокашлялся и остановил пикардийку, дабы, мол, проверить, проколоты ли у нее должным образом уши, ибо иначе девицам в Париж входить не дозволяется. Потом спросил ее шутки ради, но строгим голосом, с какой целью она явилась и не собирается ли захватить ключи от города. На все это простушка отвечала, что ищет места и не замышляет ничего дурного, а только хочет заработать.

— Хорошо, кума, — сказал плут, — я тоже из Пикардии, и я дам тебе работу. Обращаться с тобою будут лучше, чем с королевой, и ты вернешься восвояси не с пустыми руками.

Он отвел ее в кордегардию, велел подмести полы, выскоблить кастрюли, разжечь огонь и следить за порядком и обещал, что коли придется она солдатам по сердцу, то с каждого получит по тридцать парижских солей. А понеже заграждение выставили у этих ворот на целый месяц, то у нее скопится не меньше десяти экю, а когда этих солдат сменят другие, то они с ней тоже сговорятся, и она отправится домой с полным кошельком и парижскими подарками. Славная девица