просох, и, набив свою любимую трубку (вырезанную из лесного ореха ещё в верховьях Причуди), он нашёл несколько сухих травинок, скрутил их и поджёг при помощи кременька, который всегда носил во внутреннем кармане. О’Вронни очень заинтересовался всем этим, потому что никогда не видел, как курят трубку, – у лепреконов не было такого обычая.

– Что же мне теперь делать? – спросил Меум, когда разжёг свою трубку.

Солнышко согрело его, кожаная одежда высохла, и гном почувствовал себя бодрым и полным сил – отчасти потому, что, поразмыслив, он понял: его спасение было настоящим чудом. Без сомнения, оно произошло благодаря Пану, а коли так, то и остальные гномы, и Белка, Бен с женой, вероятно, тоже были целы и невредимы. По крайней мере, Меум искренне на это надеялся.

О’Вронни, которого больше не беспокоили незваные гости, сидел на солнышке и чувствовал, что вполне доволен жизнью.

– На твоём месте, – сказал он Меуму, – я бы не стал пока уходить далеко отсюда. Здесь могут объявиться твои друзья, и у меня на примете есть отличное временное убежище, которое наверняка тебе подойдёт – оно совсем недалеко.

– В самом деле? И где же оно? Не томи!

– Я имею в виду остов старого судна – он находится за ближайшим утёсом. Он крепко сидит на скалах, так что ни прилив, ни самые высокие волны прибоя не могут сдвинуть его с места и не доставят тебе неудобств. Это «Роуз Мари», краболовный бот, его выбросило на скалы во время шторма шесть лет назад, и он получил пробоину в днище. Уютное укромное местечко; там ты будешь в безопасности.

Предложение показалось Меуму интересным, и ворон повёл гнома вдоль берега к большому утёсу, обогнув который, Меум увидел разбитый корабль, лежавший на отмели среди водорослей всего в каких-то тридцати ярдах. На помятом и изъеденном ржавчиной носу корабля сидели четыре баклана и сушили свои пёрышки: они широко расправили крылья и время от времени встряхивали их.

Было что-то притягательное и завораживающее в этой старой развалине, и Меум, который по-прежнему любил корабли, пришёл в полный восторг. Мощные ти´мберсы[65] судна опутывали водоросли, внутри пахло морем, солёной водой и рыбой, а днище было усеяно многочисленными морскими блюдечками и морскими желудями[66].

Бóльшая часть остова судна была разбита и разломана волнами, но носовой кубрик остался почти невредимым, и лучшего места для устройства временного жилища нельзя было и желать. Здесь действительно было уютно и безопасно, и дрова для костра лежали совсем рядом – повсюду на берегу в огромных количествах валялась выброшенная морем древесина.

Меум видел, что О’Вронни хочет удалиться. Ворон должен был нанести визит галке, которая жила неподалёку на одном из утёсов, чтобы кое-что обсудить, поэтому, пообещав вернуться до заката, О’Вронни улетел, и Меум остался в одиночестве. Теперь, когда самое худшее было уже позади, он почувствовал огромную усталость. Солнце сильно припекало, а гномы не любят яркий солнечный свет, поэтому Меум заполз в угол носового кубрика, и, обнаружив там удобную лежанку из сухих водорослей, прилёг вздремнуть. Вскоре он крепко уснул под успокаивающий шум прибоя и убаюкивающие крики чаек.

Подумать только, всего двадцать четыре часа назад они с друзьями ещё были на Терновой аллее, за морем, за много миль отсюда. Сколько же всего случилось за такое короткое время!

Это место было тихим и спокойным: покрытый водорослями остов судна, изогнутые тимберсы и гниющие палубы, поблёскивавшие в лучах яркого солнца, белая пена прибоя, скользящая по песку и затем уходящая в него, чайки, парящие в синем небе и время от времени камнем бросающиеся вниз, изумрудная трава на вершине утёса – ну просто идиллическая картина!

Шум прибоя, крики чаек и шелест ветра странным эхом отдавались внутри кубрика. А какого только мусора не было в трюмах этой развалины! Ржавые цепи, каждое кольцо которых было во много раз тяжелее Меума; огромный якорь, покрытый морскими желудями, остатки старого рангóута и снастей[67], устрицы и мидии, оброненные птицами, скелет серебристой чайки, почти такой же большой, как гусь, весь высохший и потому пахший лишь морем и выбеленной временем костью; бутылки; три старые ловушки для крабов, в которых уже много лет не бывало пленников; гнутые гвозди и целые горы высохшей и поблёскивавшей солью морской капусты… Все эти предметы объединял один общий запах – запах моря.

Ползущая по песку тень от старого краболовного бота сделала полукруг, и снова начался прилив: вода стала медленно наползать на прибрежные камни, как это бывало – ох, я даже не знаю, сколько раз, – прежде.

Прилив подкрадывался всё ближе и ближе и, наконец, лизнул прогнивший киль в кормовой части старого краболовного бота. О’Вронни был прав насчёт уровня воды: она никогда не доходила до носового кубрика, даже в самый высокий прилив. Когда шесть лет назад, в ту страшную штормовую ночь, море пыталось разбить и утопить «Роуз Мари», ураганный ветер, тот самый, который хотел помочь морю уничтожить судно, швырнул его слишком далеко на скалы и тем самым избавил «Роуз Мари» от дальнейших истязаний, ибо море уже не могло овладеть им. Поэтому Меум был в такой же безопасности, в какой он когда-то находился на берегу Причуди, за много миль отсюда.

Водоросли, разросшиеся на корме и намокавшие два раз в день во время прилива, вытянувшись, лежали на поверхности воды и радовались приходу живительной влаги; появились крабы, шнырявшие по щелям и полостям старого корабля. Корабль навещало бесчисленное множество мелких рыбёшек, разглядывавших спутанные водоросли своими холодными стеклянными глазами, а усталые медузы искали здесь убежища на краткие полчаса, пока опять не наступит отлив.

Меум продолжал спать, и теперь ему снился сон. Ему снилось, что на берегах Причуди наступила весна, на деревьях появились серёжки, но несмотря на всю радость от созерцания пробуждавшейся природы, гнома преследовал ужасный кошмар. Он должен спешить, спешить, спешить, потому что они потеряли ключ от «Джини Динс» и не могли завести мотор. Вдали, над Мшистой мельницей, собиралась ужасная буря; небо стало чернильно-чёрным, и его яркими зигзагами пронзали молнии.

Но Вьюнок потерял ключ, и они никак не могли его найти, а тем временем зловещие грозовые тучи подходили всё ближе и ближе.

А потом Вьюнок обнаружил ключ под своей старой курткой, и все мигом взбежали на борт «Джини Динс», включая Белку, Бена и его жену. Они поплыли вниз по ручью, но гроза шла за ними по пятам и уже нагоняла их, а небо потемнело настолько, что в кают-компании пришлось зажечь светильник. Теперь молнии